Ее бешеные звери - Э. П. Бали

самое с Сабриной. Нимпины щебечут друг с другом, словно жалуясь на нас.

Обернувшись, чтобы посмотреть на мою подругу-тигрицу, я говорю:

— Я люблю тебя, Минни. Что бы ни случилось сегодня. Я ни о чем не жалею.

Сабрина кивает.

— Да, полностью поддерживаю, Мин.

Минни просто смотрит на нас из объятий Коннора, в то время как Стейси нервно заламывает руки. Ракель покровительственно стоит рядом с ней и кивает мне, сверкая пирсингом в лучах послеполуденного солнца.

— Все будет хорошо, — твердо говорит она.

Я оборачиваюсь и вижу, как Коса, Ксандер и Дикарь выходят на сцену, почти так же, как они это делали на последнем судебном процессе. Йети и Клюв встают по краям возвышения с напряженными и суровыми лицами.

Сабрина застывает рядом со мной, потому что мы сразу замечаем разницу. Волчьи глаза Дикаря в полной силе: ореховые радужки огромны, зрачки расширены. Он источает явную агрессию, и это заставляет многих волков в зале нервничать и возбуждаться.

— Он не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, — говорит Ракель в моем сознании. — С тобой все будет в порядке.

Но именно это меня и беспокоит.

А затем Ксандер занимает свое место за кафедрой с косяком в зубах, хотя сегодня он не в костюме. Только в черной рубашке и брюках чинос. Он прикасается к телефону в кармане, то ли чтобы прибавить музыку, то ли чтобы убавить, не могу сказать.

В моей голове внезапно раздается его голос, пока он жестом призывает толпу успокоиться.

— Глупая, глупая девчонка, — тянет Ксандер. — Ты даже не представляешь, с кем связалась.

Но я представляю. Я знаю. Я знаю, что за существо Титус, потому что я знаю, что за зверь его отец.

Зверь, способный организовать убийство собственного брата. Его собственной плоти и крови. Один из суженых моей матери мертв из-за Клосонов. А теперь Титус причинил боль моей подруге. И я никогда не прощу эти преступления. Ни в этой жизни, ни во всех жизнях, что у меня будут. Только это закаляет мой позвоночник. Только это останавливает дрожь в моих руках.

Аудитория затихает, подчинившись рычащей команде Ксандера.

Мои глаза находят взгляд Косы, и его радужки ясны и холодны. Он настолько незаметно качает головой, что, вероятно, только я улавливаю это движение.

Разочарован.

Коса разочарован во мне. Я качаю головой в ответ, потому что он не понимает. От этого его взгляд становится еще холоднее и острее. Чем дольше я смотрю на него, тем сильнее он режет меня взглядом, поэтому я отвожу глаза.

— Титус Клосон, — рычит Ксандер. — Почему ты назначил это судебное разбирательство без надлежащего официального уведомления?

О, так все должно было происходить не так?

— Совершено тяжкое преступление, — отзывается тигр, стоящий рядом с Титусом. — Украдено ценное имущество.

— Он может говорить сам за себя или он слишком глуп? Или бешеный? Что из этого? — громко спрашивает Ксандер.

Со стороны кошек раздается шипение, но Титус делает шаг вперед и смотрит на Ксандера так, словно не боится его. Как будто пытается донести свое сообщение. Это доминирующий жест, и я удивлена его уверенностью в разговоре с драконом. Его речь медленная, но тон такой же уверенный.

— У меня украли ноутбук. Есть свидетель.

Змеи расползаются в стороны, и Томаса Крайта мягко подталкивают вперед.

— Скажи им, — говорит Титус, указывая на Ксандера.

Томас высовывает и вновь прячет язык.

— Я видел, как они выходили из общежития. Ссследовал за их теплом. Видел их… — он смотрит на меня, и я понимаю, что он пытается рассказать им о моей невидимости, но не может подобрать слов. — Я видел их ссс ноутбуком. Украли его и отнесссли в общежитие анимы.

Все смотрят на дракона-правдоруба, затаив дыхание.

— Правда, — невозмутимо заявляет Ксандер. — Кого ты точно видел? Укажи на них.

Томас делает шаг вперед и указывает на меня.

— Аурелию Аквинат, — затем он указывает пальцем на Сабрину, — и эту.

— Меня зовут Сабрина, — отвечает моя анима-леопард, скрещивая руки на груди и свирепо глядя на Томаса.

— Говори, только когда к тебе обращаются, — рявкает на нее Ксандер.

Сабрина делает шаг ко мне, но затем Томас указывает пальцем на Ракель.

— А потом этот волк ударил меня.

Дикарь резко поворачивает голову и смотрит на Ракель, и мой волк-аним, кажется, немного съеживается под этим яростным, испепеляющим взглядом.

— Правда, — заявляет Ксандер.

— Пусть трое обвиняемых выйдут вперед, — заявляет Ксандер, подзывая нас, как детей. Мы выходим втроем и встаем в шеренгу. Я рада, что Стейси спасена от этого.

— Сабрина Пантара, — говорит Ксандер. — Ты первая. Расскажи Суду, что ты делала с ноутбуком Титуса Клосона.

Сабрина открывает рот.

— Не лгите, — предупреждает нас Ракель. — Вы будете наказаны за это.

— Ничего, — ехидно отвечает Сабрина. — На самом деле я ничего не делала с ноутбуком. Я просто взяла его.

— Правда, — медленно произносит Ксандер. — Откуда ты его взяла?

— Из комнаты Титуса.

— Как ты туда попала?

— Взломала замок.

— Правда, — заявляет Ксандер. — Ракель Лоба, ты ударила Томаса Крайта?

— Нет, — спокойно отвечает Ракель. Я стараюсь не смотреть на нее, но она продолжает, тщательно подбирая слова. — Я просто т- толкнула его. Он упал и испугался. Перекинулся и у-уполз.

Позади нас смеется пара волков. Не над заиканием Ракель, а над тем, что произошло. Я так горжусь своим волком-анимом.

— Правда, — говорит Ксандер, и я могу сказать, что он сдерживает ухмылку. — Зачем ты это сделала?

Ракель выдерживает драматическую паузу, прежде чем ответить.

— Он выпустил клыки.

В зале раздается резкий вздох, и все с отвращением смотрят на Томаса.

Ксандер цокает языком и грозит пальцем Крайту, как будто это не федеральное преступление.

— Правда.

Томас по уши в дерьме. Ему ничего не угрожало, и в тот момент он не защищался. Из-за моего собственного преступления я совсем забыла о его преступлении, но гениальная Ракель, очевидно, нет.

И тут Титус, явно потеряв терпение, выплевывает:

— Спроси ее, — он указывает на меня уродливым пальцем, сдвинув густые черные брови.

— Говори, когда к тебе обращаются! — рявкает на него Ксандер. — Или я вышвырну тебя отсюда, Клосон.

— Это мой гребаный суд! — кричит Титус.

— А мне, блядь, плевать! — кричит Ксандер в ответ, и его глаза на мгновение вспыхивают красным.

Этого зрелища достаточно, чтобы заставить всех замолчать.

— Аурелия Аквинат. Наконец-то мы добрались до тебя, — рокочет Ксандер, и его голос сочится презрением. В моей голове он говорит: — Я, блядь, знал, что ты что-то замышляешь. — Но вслух произносит следующие: — Как ты была вовлечена в это гнусное воровство?

— Я была вдохновителем, — уверенно говорю я. — Я заставила Сабрину пойти со мной