Щит Спэрроу (ЛП) - Перри Девни

— Кросс, — сказала я. — Одесса Кросс.

Улыбка Сэмюэля погасла. Он выпучил глаза.

— Из Куэнтиса, — добавила я, скрестив руки на груди.

— Принцесса. — Сэмюэл склонился в поклоне, увлекая за собой сына. — Я, э-э…

Момент был неловкий и напряженный. Он выглядел так, словно хотел заползти под стол и спрятаться.

Хорошо.

Напряжение, должно быть, растревожило Фэйза, потому что он выбрал именно этот момент, чтобы пробудиться от дремоты с жалобным рыком.

Мальчик, Джонас, резко выпрямился и указал на мою переноску.

— Что это?

— О, эм. — Черт. Этот ребенок только что видел, как его отца порезал лайонвик. Вероятно, ему не нужно было видеть малыша таркина. — Нам, наверное, пора идти.

Но Фэйз так извивался, что покрывало соскользнуло, обнажив его мордочку и фиалковые глаза.

— Это таркин? — Лицо мальчика просияло, и он оперся обеими руками о стол, подпрыгивая на нем. — Он ваш? Как давно он у вас? Чем его кормят? Как его зовут?

— Джонас, — прошипел Сэмюэл.

Мальчик запустил руки в свои светлые волосы, теребя пряди, а его тело дрожало от возбуждения.

— Где вы его взяли? Сколько ему лет? Можно на него посмотреть?

Этот малыш был так похож на Эви, что я только и могла, что рассмеяться.

— Его зовут Фэйз.

Засунув руку ему под живот, я вытащила его из переноски и поставила на пол.

Джонас опустился на колени, улыбаясь монстру, и протянул к нему руку. Его лицо озарилось удивлением, когда он увидел, как Фэйз потянулся и взмахнул хвостом в воздухе.

— Вау.

— Ты можешь взять его на руки.

Джонас, не колеблясь, усадил Фэйза к себе на колени, поглаживая чешуйки на спине таркина.

— Вы принцесса. И легендарная укротительница.

По моим щекам разлился румянец. Когда я взглянула на Рэнсома, его изумрудные глаза и ухмылка были выжидающими.

— Укротительница.

Последнее, что мне было нужно, — это еще одно прозвище. Но, может быть, когда-нибудь, если я снова увижу Мэй, я расскажу ей, что когда-то давным-давно один мальчик назвал меня легендарной укротительницей.

Она, вероятно, мне не поверит.

— Спасибо, что уделили мне время, — сказал Рэнсом Сэмюэлю. — Мы уже уходим.

— Вы уходите? — Джонас прижал Фэйза к груди. — Уже?

— Почему бы мне не остаться еще ненадолго? — предложила я. — Чтобы Джонас мог поиграть с Фэйзом?

По правде говоря, я хотела разузнать об этом ополчении и подозрениях Сэмюэля. И я была бы не прочь прояснить ситуацию с Куэнтисом.

Особенно с той клеветой, которую он напечатал об отце, убившем мою мать.

Глаза Рэнсома сузились. Без сомнения, он знал, что у меня были на то причины.

— Не уходи далеко. Я скоро вернусь.

Я кивнула, ожидая, пока он уйдет. Затем нацепила слащавую улыбку и повернулась к автору.

— Итак… давайте поговорим о вашей книге.

Сэмюэлю хватило порядочности съежиться.

Сорок один

Родители Сэмюэля были торговцами из Куэнтиса. Они были одними из немногих, кто отваживался пересечь ущелье Эвон, чтобы доставлять товары в Генезис на повозке.

Его любимая жена Эмсли была дочерью главного конкурента их семьи.

Сэмюэл и Эмсли познакомились, когда были детьми. Они полюбили друг друга еще подростками. И когда они вместе покинули Куэнтис, ожидая Джонаса, это вызвало настоящий переполох в их семьях, поскольку ожидалось, что оба они станут торговцами.

Вместо этого они потратили годы на изучение Каландры. Она мечтала побывать в каждом уголке континента, поэтому он путешествовал рядом с ней, продавая истории газетчикам за деньги, чтобы оплатить их путешествие.

Джонасу было одиннадцать месяцев, когда они вернулись в Куэнтис, чтобы ухаживать за больной матерью Эмсли. Год спустя Эмсли была убита в Росло. И еще один тяжелый, несчастный год после этого вдохновил Сэмюэля на написание книги.

О моем народе.

И о своем.

После ухода Рэнсома Сэмюэл пригласил меня выпить чаю. Наши чашки остыли, пока он рассказывал мне историю своей жены. О том, как они познакомились.

О том, как она умерла.

И о том, почему он написал эту книгу после ее смерти.

— Я сожалею об этом, — сказал он мне. — Если бы я мог вернуться назад, я бы выбросил эту книгу в мусорный бак и забыл о ее существовании.

— Зачем вы ее написали?

— Я был зол. Я был погружен в горе. Мне было горько от того, насколько тяжелой была жизнь в городе. Я был настолько глуп, что думал, что деньги решат наши проблемы.

— Вы назвали нас предателями и ворами. Вы обвинили моего отца в убийстве моей матери.

Он уставился в пол.

— Мне жаль. Я воспользовался слухом пьяного дворянина, не имея доказательств. Я приукрасил его, потому что знал, что это будет продаваться.

— И как?

— Я смог купить нам проезд через Крисент. Чтобы привезти Джонаса сюда, где дети в школе не будут дразнить его за ошибки отца. Достаточно, чтобы построить этот дом. Чтобы купить подержанный пресс. Чтобы дать мне шанс стать лучше.

Часть меня хотела узнать больше об этом слухе от пьяного аристократа. Чтобы точно выяснить, почему кто-то считал, что мой отец способен убить мою мать. Другая часть меня понимала, что я не готова к такой истории, поэтому сменила тему.

— Кузнец сказал, что вы писали о королевском ополчении.

Сэмюэл выпрямился, на мгновение на его лице отразился шок от того, что мы перешли на другую тему.

— Д-да.

— Вы что-то подозреваете?

— Вполне. — Он сделал глоток остывшего чая, сжимая чашку в руке. — Из того, что я слышал, общаясь с семьями, ни один солдат, который присоединился к ополчению, не написал домой. Они записываются в армию и практически исчезают. Вам это не кажется странным?

Я пожала плечами.

— Наверное. Но, возможно, режим тренировок для туранских солдат отличается от того, что существует в Куэнтисе.

Для солдат в Куэнтисе проживание в казармах было необязательным. Большинство из них оставались со своими семьями, если у них был дом.

— Я думал о том же, но я провел месяцы, разговаривая с мужчинами, которые в юности служили королю. Им всем кажется странным, что письма остаются без ответа, а домой они так и не приезжают.

Я хмыкнула.

— Странно. Неужели все эти люди едут в Аллесарию?

— Возможно. Я не уверен.

— Вы были в столице? — Я взяла свой чай, надеясь скрыть нотки отчаяния в своем голосе.

— Нет.

Черт возьми.

Сэмюэл глубоко вздохнул и глубже вжался в спинку стула.

— Знаете, я подумал, что, возможно, тайна, окружающая Аллесарию, — это всего лишь преувеличение. Что, приехав сюда, я узнаю, что это не самый тщательно хранимый секрет Каландры.

— Это ведь не преувеличение, не так ли?

Он покачал головой.

— Нет. Журналист во мне хочет докопаться до истины. Раскрыть причину, по которой туранцы держат в секрете местонахождение своей столицы. Но отец во мне решил не обращать на это внимания. Я не буду рисковать Джонасом. Я — все, что у него есть. Мы здесь в безопасности, несмотря на инцидент с лайонвиком. Мой сын счастлив. Это действительно все, что имеет значение.

— Понятно. — Я слегка улыбнулась ему. — У меня тоже не укладывается в голове тайна Аллесарии. Часть меня даже не уверена, что этот город существует.

Сэмюэл расхохотался.

— Вообще-то, я и сам задавался этим вопросом. Но в Равалли есть женщина, которая там побывала. По ее словам, дорога там опасная. Он охраняется каменной стеной, и единственный способ попасть в ворота — это принести клятву на крови.

Я моргнула.

— Клятва на крови, чтобы войти в город?

— Сохранить его местоположение в тайне.

Ладно, теперь мне стало еще интереснее. Это было за гранью возможного. Что, черт возьми, происходило в Аллесарии, что это держалось в таком секрете?

— Теперь мое любопытство разыгралось, — сказала я ему.

— Будьте осторожны с этим любопытством. — Он понизил голос, как будто даже в его стенах мы рисковали завести этот разговор. — Мне было нелегко найти свое место в Равалли. Туранцы невероятно недоверчивы к чужакам. Даже если вы Спэрроу, они не примут вас с распростертыми объятиями.