Щит Спэрроу - Девни Перри

Луэлла, казалось, не возражала против того, чтобы каждое утро проводить несколько часов наедине с собой, а стук Эви был нужен мне так же, как объятия Арти, когда я жила в Росло. Она заполняла пустоту в моем сердце, то место, где я всегда хранила семью.

Улыбка этой девочки стала лучшей частью моего дня.

Хуже всего было возвращать ее к Луэлле на обед и послеобеденные занятия.

Когда мне больше нечего было делать, я прокрадывалась наверх, в комнату. Я читала книгу Кэтлин, упражнялась с ножами и рисовала в своем дневнике свою версию карты Туры. Когда я заканчивала, я смотрела в потолок и размышлял о своих ошибках.

Вечеринка жалости закончилась. Я все еще не была до конца уверена, где мое место в Эллдере. Пришло время разобраться — у меня было предчувствие, что я задержусь в Эллдере на некоторое время.

— Пошли. — Эви спрыгнула со стула и побежала к двери, схватив меня за руку, когда проходила мимо. Затем она вытащила меня на улицу и повела к лестнице.

В ту ночь, когда Страж привел меня сюда, было слишком темно, чтобы оценить размеры дома Завьера. Он занимал почти целый квартал. Большая часть дома была отведена Эванджелине и Луэлле. Но здесь также были кухни, прачечная и помещения для няни Эви и другого персонала.

В моих покоях наверху было больше места, чем мне было нужно. В моем распоряжении были гостиная и столовая. Там была моя спальня и еще одна запасная. Там был даже туалет с насосом для наполнения ванны. Вода была не горячей, но я добавляла несколько чайников кипятка, и это было божественно.

Но моей любимой частью этого места был отдельный балкон. Со своего места на втором этаже я могла видеть главную дорогу, которая разделяла Эллдер посередине, и наблюдать, как люди приходят и уходят.

Через дорогу была пекарня, и владелец каждое утро приносил своей жене свежие цветы с центрального рынка. В кафе на углу работала девочка-подросток, и до сих пор она, казалось, была единственным человеком, который заметил, что я наблюдаю за ней. Если она видела, что я сижу снаружи, она слегка махала мне рукой, и я махала в ответ.

Через день какой-то молодой человек переносил стопку газет из здания в здание. В Эллдере действительно был разносчик газет. Он разносил только новости крепости, но, когда газета появилась у меня на пороге, я жадно впитывала каждое слово.

Солдаты бродили взад и вперед по улицам, кивая и приветствуя тех, мимо кого они проходили по пути во внутренний двор и обратно. Насколько я могла судить, их смены у стены менялись три раза в день.

С каждым днем вдоль улиц устанавливалось все больше деревянных шипов с заостренными концами.

Эллдер был домом для торговцев. Учителей и медсестер. Семей с детьми всех возрастов. И эта массивная стена и ее солдаты защищали их всех.

Они защищали Эви.

От всего, кроме неприятностей, которые она сама на себя навлекала.

Пять дней назад она ускользнула от бдительного взгляда Луэллы и пробралась на кухню, где украла несколько пирожных, чтобы съесть их вместо обеда. Ее вырвало прямо в постели.

На следующий день она «случайно» нарисовала цветы на своем шкафу. На следующий день она «позаимствовала» баночку румян с туалетного столика Луэллы и размазала их по щекам.

Я никогда ни в кого так быстро не влюблялась.

Это немного смягчило боль от того, что меня бросили здесь.

Потому что ее тоже бросили здесь.

Завьер покинул Эллдер вскоре после того, как перевез сюда свою дочь из Трео. А Страж уехал в ту же ночь, когда доставил меня в мои покои.

— Может, стоит сказать Луэлле, что мы собираемся на разведку? — Я махнула рукой в сторону резной входной двери.

— Ее там нет. Она заставила меня пообещать, что я останусь с тобой, пока она не закончит в подземельях.

— Э-э… В Эллдере есть подземелья? — Зачем Луэлле посещать подземелья?

В Куэнтисе преступников содержали в лагере, расположенном недалеко от ущелья Эвон, хотя в казармах были камеры, где солдаты Бэннера могли держать их до того, как их перевезут в лагерь.

Я думаю, в Туре преступников содержали в крепостных подземельях.

— Да, и они жуткие. — Лицо Эви просияло. — Пойдем туда.

— Ни в коем случае.

— Почему нет? — Ее улыбка превратилась в недовольную гримасу. Это было очаровательно. Слишком очаровательно. Она орудовала этой гримасой, как мечом. — Там все эти книги, свитки и странные штуки. Луэлла называет их безделушками.

— Подожди. В подземельях есть книги?

— Да. — Она кивнула, притягивая меня ближе, чтобы прошептать мне на ухо. — Она не знает, что я знаю об этом, но я-то знаю.

Луэлла, должно быть, прячет их, чтобы солдаты Рэмзи не смогли сжечь ее книги.

— Покажи мне.

— Да! — Эви взмахнула рукой в воздухе и помчалась вниз по улице.

— Эй, подожди. — Я рассмеялась и побежала трусцой, чтобы не отстать от нее, когда она побежала к главной дороге.

Эванджелина то и дело оглядывалась через плечо, чтобы убедиться, что я по-прежнему у нее за спиной. Каждый раз ее улыбка становилась шире, а яркие глаза сверкали, и в них вспыхивали голубые крапинки, такие же яркие, как небо над головой. Голубой — цвет глаз страны Озарт.

Почему бы Завьеру, наследному принцу, не позаботиться о том, чтобы его ребенок родился на земле Туры, чтобы у нее были зеленые крапинки? Возможно, ее мать настояла на том, чтобы она родилась в Озарте.

Если — когда — у нас с Завьером родятся дети, как Эви впишется в эту компанию? Завьер не хотел, чтобы она была частью королевской жизни. Но в какой-то момент от нас ожидали бы наследника. Он собирался прятать всех своих детей?

Или только дочерей?

У меня в голове возникло ощущение, что на одной чаше весов были вопросы, на другой — ответы. Вопросы были такими тяжелыми, что их можно было опрокинуть. На стороне ответов было почти пусто.

И у меня было предчувствие, что, запертая в этой крепости, я многому не научусь.

Как и сказала Кэтлин, Эллдер был возведен в горах. Перед нами возвышались скалы из гладких серых камней. Это напомнило мне о втором лагере, где мы спали на земле и на нас чуть не напал гриззур.

Возможно, можно было бы взобраться по скалам и выбраться из Эллдера, но у меня определенно не было желания пытаться. Падение с этих скал означало бы быструю смерть.

Я не пыталась уйти через главные ворота. Я сомневалась,