Брачные ошибки - Полина Ром

Эрик недоверчиво помотал башкой и уставился на Арта. Тот тяжело вздохнул, положил ему тяжёлую голову на колени и прикрыл глаза, как бы призывая быть спокойнее.

Попытка Эрика контролировать все, что я ем, все, что я ношу, все места, где я гуляю и всех людей, с кем разговариваю, слава Богу закончились после родов. Иначе, при всей любви к собственному мужу я бы не выдержала этой тирании и сбежала бы от него. Конечно, мысли о побеге были просто шуткой, но пару раз во время споров Эрику я этим угрожала.

Сами роды выдались не слишком лёгкие, я промучилась больше суток, страшно жалея, что со мной нет Берты. И была сильно благодарна Лотте, которая, оставив детей на няньку, просидела со мной все эти тяжёлые сутки. Она же и помогла акушерке принять нашего с Эриком сына.

Не знаю, как бы Эрик отнёсся к дочери, но сундук с золотом, которое он вывалил прямо поверх моего одеяла, когда его пустили в комнату, заставил ахнуть не только акушерку и Лотту, но и меня. Тем более, что золото было не в монетах или слитках, а в роскошных украшениях с такими сказочными каменьями, которые не часто увидишь даже на балу у герцога.

В покрасневших и немного воспалённых глазах мужа я увидела такое бешеное количество страха, надежды и любви, благодарности и восторга, что как ни устала, но не выдержала и рассмеялась. Акушерка и Лотта торопливо вышли из комнаты, чтобы дать нам возможность побыть вдвоём несколько минут.

В этот раз сладкоголосый восточный обольститель был на удивление скромен с выбором слов. Крепко сжав мне пальцы, от подтянул мою руку к собственным губам, затем прикоснулся моими пальцами к щекам, а потом ко лбу. Это был какой-то странный, непонятный мне жест или ритуал. Я с удивлением глянула на мужа, а он очень тихо, так, что его не услышали возвращающиеся в комнату сиделка и Лотта, практически одними губами произнёс:

- Я люблю тебя, сердце моё!

***

Золотой медальон размером с мужскую ладонь, где, в окружении лаврового венка, отчеканена гордая надпись «Основатель рода» сейчас висит прямо на стене в кабинете Эрика, над любимой подстилкой Арта.

Пёсель наш уже достаточно стар и последние пару лет никакими девочками особо больше не интересуется. Однако его многочисленное потомство продают и покупают за очень неплохие деньги. Достаточно сказать при продаже щенка что он из рода Арта, как это автоматически почти удваивает цену охотничьей собаки. А золотой медальон пожалован Арту лично герцогом Найбергским за выдающийся вклад в развитие его, герцога, псарни.

Эрик, кстати, к охоте относится достаточно равнодушно и принимал участие только тогда, когда не было возможности вежливо отказаться. Здесь охота для мужчин – что-то вроде элитного мужского клуба, где в непринуждённой обстановке легко можно решить серьёзные деловые или производственные вопросы.

***

Время бежит, и оба моих сына и маленькая дочь, которую балует даже строгий к сыновьям Эрик, растут не по дням...

Эрик-младший часто сбегает в контору к отцу и очень любит ходить с ним в порт. Рассуждает о том, что отправится в путешествие, когда ему исполнится шестнадцать и сердце моё сжимает тревога. Нет, я не стану гирей висеть на плечах сына, но так хочется, чтобы он ещё побыл малышом! Он обещает отцу отправится в Джалир и привезти оттуда лучшую карту морских течений и береговой линии.

Карл, наш второй сын, больше склонен к кабинетным занятиям. Он охотно изучает историю и географию, но больше всего удовольствия получает занимаясь математикой и механикой. Для меня это - тёмный лес, но Эрик сыном гордится и утверждает, что изменения, внесённые Карлом в устройство катков для бочек сделали погрузку-разгрузку судов более безопасной.

Эмилия ж пока - просто мамина и папина радость. Ей всего шесть, но она уже ходит со мной в приют и пытается вникать в управление. Пока ещё её предложения проходят не всегда. Например, директриса приюта с негодованием отвергла идею о найме на кухню кондитера. Зато мастер-кондитер стал давать уроки девочкам и мальчикам, так появилась ещё одна специализация.

Последние годы его светлость дважды лично навещал приют и стал выделять на него некоторую сумму. Не слишком большую, но всё же. Это дало возможность построить рядом ещё одно здание и взять новых детей. Карлсбург - портовый город и процент нищего отребья, маргиналов и разбойников здесь весьма велик. Похоже, до его светлости дошло, что если выпускать бездомных подростков в мир с каким-то ремеслом - у них больше шансов не скатится на дно и не пополнить собой ночную армию преступников. Теперь, вслед за герцогом, у придворных стало модным жертвовать на приют. Что сильно радовало меня. Все же приют был моим детищем и видеть, как взрослеют и учатся дети - большое счастье. Хотя, надо честно сказать - весьма хлопотное счастье.

***

Изредка Эрик получает письма из Джалира от раджана Алара. Лагар Справедливый покинул этот мир в год, когда я родила Эмилию. Я стараюсь в такие дни не слишком докучать мужу - пусть преживёт новости сам. Он всё равно поделится ими со мной, просто немного не сразу. Тем более, что я догадываюсь, что и там он не жил монахом, а письма могут содержать и новости о женщинах. Это та часть его жизни, которую мы с мужем никогда не обсуждаем. Что было - то прошло...

В семье у нас есть традиция: после воскресной службы накрывают обед только для членов семьи. В этот день нет никаких гостей или работы. В этот день мы обсуждаем только семейные дела и заботы: кто из детей чему научился, кого хвалят учителя, чем занимался папа целую неделю, как обстоят дела в приюте, какие новости поступили из Джалира или других стран.

А вечером Эрик обязательно рассказывает детям истории. Удивительные восточные сказки переплетаются в таких беседах с его реальными приключениями. Воскресенье всегда и полностью мы посвящаем детям.

Жизнь течёт довольно плавно, и, хотя в ней бывают небольшие неприятности и неудачи, в целом она - счастье. То самое тихое семейное счастье, которое мы с мужем сумели построить на ошибках...