Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

Наагасах напрягся и весь подобрался. Госпожа Роиша продолжала болтать, но исключительно шёпотом:

– Это наагариш Гайра́ш део Донаге́ш. Он глава территории, где проживают самые ядовитые и жестокие кланы нашего княжества. Ему уже восемь сотен лет. Совершенно непонятно, где Сина умудрилась с ним познакомиться. Отец очень тщательно отслеживает наше окружение, но тут он проглядел даже их свадьбу. Сина просто как-то привела наагариша и сказала, что теперь это её муж. Папа был очень зол и расстроен. И что она в нём нашла? – В голосе девушки не было привычного легкомыслия. Она действительно переживала за сестру. – Но маме он почему-то нравится.

Я ещё раз посмотрела на жуткого нага. Ну, вероятно, наагашейдисе стоит доверять. Хотя, боги свидетели, ничего располагающего в нём не было.

Колоритная пара спокойно поднялась на наш лонсаэш и устроилась на подушках. Наагариш Гайраш разложил свой хвост так, что полностью окружил им жену. Словно оборонительную стену выстроил. Дружелюбием от него не веяло. Аршавеше тоже встретил его без тепла и с холодной улыбкой. Ничего обидного или лишнего из их уст не прозвучало, но меня не покидало опасение, что вот-вот они не выдержат и бросятся друг на друга. Под конец бессмысленно-вежливой беседы я обратила внимание, что схватила наагасаха за руки и держу его ладони у себя на животе. И немного успокоилась, заметив, что госпожа Сина держит левую руку своего мужа у себя на хвосте. Значит, не одна я переживаю.

После того как они уползли, Аршавеше долго шипел что-то с абсолютно каменным лицом. Госпожа Роиша морщилась, видимо, слова не ласкали её слух.

Знакомство с семьёй закончилось – впереди меня ждала встреча только с загадочным наагасахом Риалашем, – и «в гости» поползли друзья семьи. Из них в моей памяти отложился только наагалей Ваашлед део Онсаш (личность сама по себе впечатляющая как внешне, так и характером) и наагариш Роаш део Фашшей, которого я уже знала. Голова кружилась от имён, лиц, историй, нашёптываемых госпожой Роишей, и собственных мыслей. Я не могла отвести глаз от других супружеских пар и мысленно сравнивала их с собой и Аршавеше. И откуда во мне появилась эта тревога за нашу совместную жизнь? Почему мне вдруг так сильно захотелось, чтобы та связь, которую я начала чувствовать между нами, окрепла?

Меня отвлекло шуршание шепотков в зале. Оглядевшись, я увидела, как наагашейд величественно принимает чьи-то приветствия. Наг не осмелился подняться на лонсаэш владыки и лишь смиренно склонил голову. Наагашейд взирал на него холодно и высокомерно, но всё же трудно быть высокомерным, когда на твоей груди сладко, со слюнями, спит ребёнок. Малыш Раши, зажав в кулачке одну из дедушкиных косичек с золотистой бусиной, спал, бережно прижатый большой ладонью наагашейда.

Шёпот усилился, и я наконец обнаружила причину оживления. Лонсаэш, всё ещё закрытый занавесями, ожил. Через плотную ткань пробивался расплывчатый круг света от настольного светильника.

– О, брат наконец приполз, – обрадовалась госпожа Роиша.

Занавеси медленно расползлись в стороны, открывая небрежно развалившегося на подушках нага. В зале воцарилась тишина. Наг налил себе в чашку отвар из маленького чайничка и сделал глоток. Разговоры опять возобновились: дань внимания прибывшему была отдана и можно теперь его обсуждать.

Я ожидала кого-то необычного, но с такого расстояния не видела ничего, что можно причислить к странностям. Наагасах был чернохвост, его длинные волосы имели тёмно-русый цвет, одет он в тёмно-коричневое одеяние. Расслабленно лёжа на подушках, Риалаш не спеша пил травяной отвар и скользил взглядом по залу.

Гости продолжали подползать к нашему лонсаэшу. Роиша шёпотом говорила мне, кто есть кто, но я даже не пыталась запомнить и с тревогой смотрела на наследника. Допив отвар, он наконец поднялся и пополз в нашу сторону. Разговоры на лонсаэшах, мимо которых он проползал, стихали, наги почтительно склоняли головы и провожали его взглядами. И вот когда он достиг нашего лонсаэша, медленно заполз на него, разлёгся на подушках и поднял на нас глаза, я вздрогнула от ужаса, осознав, что же в нём такого страшного.

Ужас внушали его глаза. Совершенно чёрные, без привычной белизны белка, кажущиеся провалами на лице. Радужка была чуть светлее и на чёрном фоне казалась выцветшей, сероватой. Зрачок же на свету жутковато отливал красным. Наагасах Риалаш вежливо улыбнулся и положил перед собой кончик хвоста. И я опять вздрогнула. Хвост заканчивался острым костяным наростом. Да уж! Вот и наследие наагашехов!

– Мои поздравления, Арш. Наагасахиа Таюна, добро пожаловать в нашу семью. Скажите, мне следует принести вам соболезнования или порадоваться за вас?

Хоть я дала себе обещание ничего лишнего не говорить, но вопрос был таким неожиданным, что у меня вырвалось:

– Ещё не знаю.

Наагасах Риалаш посмотрел на Аршавеше и покачал головой. Не то чтобы осуждающе, а словно он другого и не ожидал. Аршавеше тяжело вздохнул:

– Ты неисправима.

– А что она такого сказала? – заступилась за меня госпожа Роиша. – Если хотел чего-то другого, то поухаживал бы подольше, а уж потом женился.

Я подарила ей благодарный взгляд.

– Арш не плохой, – своеобразно заступился за племянника наагасах Риалаш. – Но в нашей семье есть кандидаты получше.

– Особенно ты удачный, – обиделся Арш. – Уже несколько сотен лет жениться не можешь.

Я погладила хвост супруга, и наагасах удивлённо посмотрел на меня.

– Краску с губ не стёр, чтобы все видели, какие у вас горячие отношения с женой? – Наследник владыки, никого не стесняясь, достал с нижней полки столика запасную чашку и угостил себя отваром.

– Я об этом не думал, когда целовался. – Аршавеше перевёл хитрый взгляд на меня. – Но моя жена…

Я решила не возмущаться.

Разговор с наагасахом Риалашем складывался довольно легко. Он в основном задавал вопросы, не заводил беседы на отвлечённые темы, и чувствовалось, что он устал с дороги. Поинтересовался, нравится ли мне в Шайлешдаре, задал Аршавеше пару вопросов о путешествии и велел Роише даже не смотреть на зеленоволосого нага.

Покинул он нас вместе с госпожой Роишей. Та не хотела уползать, но брат был непреклонен и отконвоировал её до самого лонсаэша отца. От его визита у меня осталось странное впечатление. Вроде бы понравился, несмотря на его жуткий взгляд. Но меня всегда пугали властные люди, а то, что он властный, было заметно из его манеры разговора: чёткие вопросы и приказной тон. Когда он госпоже Роише в ответ на её возмущение второй раз сказал ползти к отцу, она чуть ли не в струнку вытянулась.

После ухода последнего из родственников Аршавеше моё настроение