Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова

ответила. Повернулась и пошла к храму как истинная королева: гордо поднятая голова, расправленные плечи. Асдиши никогда не сдаются. Слуги потянулись следом за хозяйкой.

* * *

— Эй, Асдиш! Стой, что скажу… — за рукав его дергала старуха Санара. Эрли поморщился. Чтобы сейчас ни говорили люди, Софью не вернуть. Из такого пламени не выбраться. Он слышал рассказ служанки и твердо знал, что та врет. Соня никогда не наложила бы на себя руки. Только не она. Ее убили. Враг в его замке.

— Девка врала…

— Я знаю, бабушка.

— Ты потом, когда найдешь Соню, поспрашай служанку, откуда у нее такой тяжелый мешок с вирами, что ее аж перекосило.

— Поспрашаю, бабушка, — Эрли так и не остановился, старуха, опираясь на клюку, едва поспевала за ним. — Когда найду тело Сони, обязательно поспрашаю.

— А потом, как отыщешь Соню, поинтересуйся, откуда на платье служанки подпалины, коли объявлено, что огонь неправильный и сбить с себя его не можно? Почему девка не сгорела заживо, если уж платье не скинула? Неужто кто помог несчастной прикинуться? Наверняка тот же, кто тумака отвесил, а потом за вранье денег отвалил…

— Хорошо, бабушка, поинтересуюсь.

— А еще, когда найдешь Соню, задумайся, почему у нее глаза точь-в-точь как у Таллена. Я ж видела вашего короля молодым, когда он приехал в Велирию за Донной, понимаю, о чем говорю.

— Я знаю, что она была его дочерью.

Старуха, устав тащиться за лордом Асдишем, стукнула его клюкой по спине.

— А еще, когда найдешь Соню живой, подумай, откуда у бесплодной королевы взялся сын.

— Что вы сказали? — наконец-то он изволил остановиться.

— Я сказала, что у бесплодной королевы не может быть сына. Кому как не мне знать. За то знание и сидела в подземелье у Гванера.

— Нет, что до того вы сказали? Найду Соню живой?!

— А куда же ей деться? Вон, на скалах сидит. Тебя, дурака, ждет, — старуха клюкой указала на затянутые дымом скалы, где двое махали руками, привлекая к себе внимание. — Правда, почему оба раздетые, сказать не могу. Ты сам поспрашай.

— Поспрашаю, бабушка, ох, как поспрашаю!

* * *

Эрли лез на скалы, забыв, что умеет открывать порталы. Радость, что Софья жива, и злость, что позволила так долго думать о себе как о мертвой, толкали его вперед.

Выбравшись на узкий карниз, едва не срываясь в пропасть, он шел вперед, обдирая спину, плечом выламывая из горной породы камни, которые с шумом сыпались вниз.

— Я здесь! Я здесь, — прыгала на уступе его женщина и радостно размахивала руками.

— Я тоже здесь, господин, — незнакомый мужчина с кислым лицом ладонями прикрывал срамное место. — Клянусь, я до нее не дотрагивался, это все она!

— Молчи, Шезган! А то подумают о нас неизвестно что! — огрызнулась Соня.

Господин едва не сорвался в обрыв. Прижавшись спиной к отвесной стене и проводив глазами камнепад, перевел дух. Сердце билось так, что его грохот заглушал шум падения камней.

— Подождите, я только доберусь, — проворчал он, находясь в двух шагах от своей цели — осталось лишь перепрыгнуть через глубокую расщелину, — и сразу выясню, кто такой Шезган, и что он делал с моей женщиной.

— Я ваша! Я только ваша! — не унималась Соня. — А его я всего лишь обняла, а он, раз, и скукожился!

— Я сейчас посмотрю, что у него там скукожилось, — лорд Асдиш резко оттолкнулся от стены и прыгнул. Едва приземлился, Соня повисла на нем, целуя от радости. Шезган благоразумно отошел в сторонку — насколько позволил карниз, на который они забрались, спасаясь от огня.

— Ну, чего вы такой хмурый? Я же живая. Меня хотели убить, но ничего не получилось. Я ушла от огня порталом и вывалилась у Шезгана в пещере. А потом по мне заплясали странные огоньки. Вот, видите, они все еще здесь, — Софья провела пальцем по предплечью, и кожа засветилась серебристыми искрами. — Я обняла вашего ящера, а он вдруг сделался человеком.

— Я — ящер, — похлопал себя по обнаженной груди незнакомец. — Я — Шезган.

— Руки верни на место, — посоветовал лорд Асдиш, отметив, что у незнакомца «там» на самом деле все скукожилось. — Иначе я тебя убью.

— А мне терять нечего. Она и так у меня жизнь отняла. Я жил себе, жил. Мясо вдосталь ел. Все меня боялись, а теперь…

— Он как ни тужился, в ящера снова обернуться не смог. Наверное, его опять нужно обнять.

— Нет-нет, не надо меня обнимать, — запротестовал Шезган. — С меня достаточно объятий. Не дай боги, в мышь превращусь.

— Я тихонечко.

— Так, успокоились, — лорд Асдиш развернулся так, чтобы Соня оказалась у него за спиной. Негоже, чтобы на ее голые коленки глазела какая-то мышь. — Сейчас я открою портал в наш столичный особняк. Там мы переоденемся, а потом решим, что делать дальше.

Соня от радости повисла на спине Эрли и поцеловала куда-то в загривок. И едва не погибла. Если бы она не уцепилась за выступ скалы, скатилась бы в пропасть с хребта огромного ящера, в которого вдруг превратился милорд.

— Х-х-харрр! — заревел дракон и покачал тяжелой головой, будто пытался сбросить с нее неизвестно откуда взявшиеся рога.

— Прыгай на него, — выкрикнул Шезган, ловко, как обезьяна, взбираясь на холку хозяина. — Скала сейчас обрушится!

Соне не нужно было повторять дважды. Она прыгнула на широкую спину любимого и вцепилась в Шезгана. «Хозяин» взревел, когда скала под его тяжестью треснула с таким громким хлопком, что на шум обернулись люди, бредущие к храму.

— Шезган, слава богам, выжил, — произнесла леди Асдиш, провожая долгим взглядом ревущего от восторга ящера, на спине которого сидели две фигуры. Раздетые? Нет, не может быть. Показалось.

— Куда это он полетел? — заволновалась Грасия.

— Наверное, за помощью, — ответила леди Асдиш, недовольно покосившись на старуху, которая дергала ее за рукав и хитро подмигивала.

Бабушке Санаре будет что рассказать матери гордого лорда Эрлигара.

Глава 12. Дон-Дон-Донна

Донна внезапно проснулась среди ночи. Села, уставившись пустыми глазами на бледный лик Карха, поднесла ладонь к груди. Сердце колотилось с перебоями, словно чья-то рука обхватила его и, балуясь, то сжимала, не давая