Огневица и дракон - Марианна Красовская

Ничего! Я выучу все буквы и платье надену самое красивое! И попрошу царевну мне заплести волосы так, чтобы ему понравиться!

* * *

Гром грянул спустя неделю. Я уже довольно сносно читала по слогам и все чаще ловила на себе одобрительные взгляды своего господина. И буквы в тетради у меня получались ровные, округлые. Он был доволен. Вот только улыбаться чаще не стал, но это и не важно. Я научилась угадывать его настроение по жестам, по повороту головы, по движению бровей. Чувствовала, когда он встревожен или устал.

— Завтра занятий не будет, — сказал он мне в один день.

— Почему?

— Родители возвращаются.

— Это… нехорошо? — осторожно спросила я, понимая, что господин напряжен и взволнован.

— Будут вопросы, — коротко ответил он.

— Какие вопросы, о чем? — засуетилась я. — Обо мне? Они меня прогонят? Ругаться будут? Сожгут? Сожрут на ужин?

— Не тарахти, Ян, — он осторожно прикоснулся к моим волосам, а я от неожиданного жеста замерла, как испуганная птичка. — Я никому не позволю тебя обидеть.

Лицо у него было совершенно пустое, да и голос звучал ровно, но я все равно обрадовалась. Он будет меня защищать! Я ему нужна зачем-то! Может быть, даже нравлюсь немного! Какое счастье!

— Сили в своей комнате и не высовывайся, пока не позовут. Возьми вот книжки с собой, чтобы не скучать.

— Благодарю за заботу, господин, — низко поклонилась я. — Вы так добры ко мне.

— Иди уже, — в голосе дракона вдруг прорезалось раздражение.

Я поспешила уйти, дабы еще больше не прогневать господина. Что сделала не так? Недостаточно низко поклонилась? Слишком много болтаю? Мало почтения в словах? Я исправлюсь, непременно исправлюсь! Только не бросай меня, Велизар… Я только начала привыкать к новой жизни, и вот опять — перемены.

Весь день я просидела в своих покоях и даже не завтракала и не обедала. Только воду пила из крана. Надела самое нарядное из трех платьев, заплела скромную косу, прочитала всю азбуку. Старательно выписывала буквы и выглядывала в окно — не придут ли за мной? Но ни дракона, ни его сестрицы-царевны, ни даже молчаливых служанок не увидела. Про меня словно бы все забыли. Есть хотелось ужасно, я начала уже придумывать, как ночью прокрадусь в огород Велемиры и украду там хотя бы морковку, но не успело стемнеть, как дверь в мою комнату распахнулась.

— И где твоя игрушка, сын? — звонко провозгласила прекрасная и величественная женщина в платье из чистого серебра.

Царица, как есть царица! Мне хотелось грохнуться ей в ноги и не поднимать глаз, пока не позволят, но отчего-то подумалось, что Велизару это не понравится. Поэтому я степенно встала и поклонилась.

Молча.

Синие глаза царицы опалили меня холодом.

— Красивая девочка. Огневица, значит? Совсем еще молоденькая. Жаль, что ей недолго жить осталось.

Глава 7

Страшное

Я забыла как дышать. Широко глаза раскрыла, убоявшись: все же убить меня хочет! За что?

— Мать, ты зачем Алену пугаешь? — раздался холодный голос Велизара.

— Я — Янина, — пискнула я зачем-то.

— Какая разница, — небрежно махнул рукой дракон. — Сядь и не трясись.

— Она огневица, Зар, — царица говорила так, будто я была не человеком, а деревом. — Они все быстро умирают. Как только сущность берет верх над разумом, так и сгорают дотла.

— Эта вполне себя контролирует. Тут ни разу не обернулась.

— Зар, ни одна огневица не перешагнула тридцатилетний рубеж. Твоя игрушка умрет, тут без вариантов.

— А что, если…

— Если — это к отцу, — царица махнула широким серебряным рукавом. — Препятствовать не буду. Но здесь… Если она мне гнездо сожжет — я своими руками тебя придушу, ясно?

— Да.

— Хм, огневица! Ну кто бы мог подумать! — и с этими словами царица стремительно удалилась.

Велизар остался, и в глазах его я разглядела тоску.

— Не кручинься, господин, — попыталась я его утешить. — Мне едва минуло девятнадцать. До тридцати еще — целая жизнь!

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — горько ответил дракон. — Глупая. Ладно, я что-нибудь придумаю.

И он тоже развернулся. Неужели я снова одна останусь?

— Господин!

— Чего тебе?

— Я книгу прочитала!

— Молодец. Дальше, стало быть, сама.

— Но…

— Доброй ночи.

— А выходить-то мне можно из горницы?

— Зачем?

— Я… голодная, — очень тихо прошептала я.

— Тебя не накормили? — дракон сдвинул черные брови сердито. — Вот ведь засранки!

Он этого просторечного словечка, вырвавшегося с таких суровых и благородных уст, я хихикнула.

— Принесут. Выходи, конечно. Только постарайся от матери подальше держаться. Она терпеть не может моих… моих… — он запнулся и поглядел на меня странно и даже грустно.

— Питомцев, — закончила я безжалостно. — Это хотели сказать?

— Нет, — качнул он головой. — Совсем другое. Ну да ладно.

И все же ушел. А я почему-то заплакала тихонько, почувствовав себя той самой брошенной хозяином собачонкой.

Нельзя было его разглядывать, нельзя думать, нельзя мечтать! Мало меня мать хворостиной лупила за всякие глупости. Кто он и кто я? Конечно, никогда нам вместе не быть. Лягушка станет женой царевича только в сказке.

Плакала я, впрочем, недолго, никогда не умела страдать, как положено — с завываниями, соплями и посыпанием волос пеплом. Потому что всегда пыталась разобраться — а кто, собственно, виноват в моих слезах? Чаще всего виновницей оказывалась я сама, а на себя злиться не получалось. А если и не я — то лучше обдумывать, как отплатить обидчику, чем реветь без толку.

Сегодня же выходило, что не виноват никто. Все хотели как лучше. Отец меня не просто так отдал дракону: боялся, что меня деревенские пристукнут. Велизар, конечно, тоже не виноват, он вообще не собирался меня забирать, его вынудили. И мать его можно понять: в доме завелась… человечка. Это как мышь, только еще и разговаривает. Ужас какой.

Ну а кем родиться, я тоже не выбирала. А ежели у меня выбор был бы — нешто я б в деревню попросилась, да еще огневицей? Я б царевной тогда родилась или вон — драконьей дочкой, чтобы