Бургер для неверного мужа, или Попаданка берется за дело (СИ) - Даша Семенкова

– Что же ты опять натворил, – произнесла почему-то шепотом.

Он не ответил. То ли не желал говорить, то ли не успел. Мы как раз выехали за ворота, а там, перегородив дорогу, поджидала неугомонная Крыся. Отвергнутая любовница была настроена всерьез. Едва шофер притормозил и дал сигнал, как она вышла из машины и направилась к нам.

– Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет! – возмутилась я, готовясь вставить ей по первое число.

Как вдруг мою руку накрыла его рука. От неожиданности я вздрогнула. Горячие, сильные пальцы, гладкая ладонь – он весь был ухоженным, до кончиков ногтей. Но что-то как-то слишком горячая.

– Прости, но не надо, пожалуйста. Я... разберусь.

Слова давались ему с трудом. Он был таким измученным, что всерьез злиться не получалось. Выскочить бы из машины и погулять где-нибудь, не участвовать во всем этом. Но он все еще держал меня за руку. А наглая девка уже подошла.

– Милош! – воскликнула она, картинно хватаясь за сердце. – Что с тобой случилось? Я так за тебя боялась, а меня не пускали... Всё гнали за порог. Прятали тебя от меня.

– Кристина, прошу, отложим разговор. Я сейчас не в лучшей форме, – монотонно произнес Милош и стиснул мою ладонь. Молчи, мол. – Я напишу тебе.

– Я писала каждый день! Неужели мои письма до тебя не доходили? – она послала мне взгляд, полный ненависти. – О, дорогой. Просто намекни, что я могу сделать, и я...

– Оставить меня в покое. Не злись. Тебе и самой больше это не нужно, поверь.

– Нет, нет и нет! Я не верю! И не отступлюсь, пока не узнаю, что произошло. Я тебя не оставлю. Я...

Он не ответил. Сел прямо. Развернулся к ней, всем корпусом, будто головой двигать не мог. И, ни секунды не раздумывая, снял маску.

Я ничего не увидела, он ведь спиной сидел. Заглядывать в лицо было неловко, пусть и очень хотелось. Но, судя по тому, как глаза Крыси в ужасе округлились и она отшатнулась, зрелище оказалось не из приятных.

– О... Но как же... Это ведь пройдет, милый? Тебя же вылечат?

– Лечат, но... – он красноречиво вздохнул. – Возвращайся в столицу, Кристина. Я объяснюсь с тобой, когда смогу. А сейчас пропусти нас, пожалуйста. Мне срочно надо ехать.

– Да-да, конечно. Ты, должно быть, страдаешь. Не нужно ничего объяснять, я буду ждать твоего выздоровления, – залепетала она. Неужели дошло, что ведет себя как полная дура? Или хотя бы что-то заподозрила...

Она села в свою машину и уехала. Милош так и остался сидеть ко мне спиной, но теперь ничего не мешало перегнуться и заглянуть ему в лицо. Я было так и сделала, но он опередил.

– Дорогая, не приладишь повязки на место? Неловко тебя об этом просить...

– Да перестань! Давай сюда.

– Не испугаешься? – помедлил он.

Вместо ответа я потянулась, чтобы взять у него марлю. Она была влажной и с одной стороны липкой, пропитанной чем-то, что издавало тот неприятный больничный запах. Милош откинулся на спинку, показав лицо. Я была готова к не самому приятному зрелищу, но все равно не сумела сдержать эмоций.

– Ты что с собой сделал, дурак?

Вот теперь это больше напоминало ожоги. Или кусок мяса, по которому от души прошлись молотком для отбивной. Сплошь краснота в мраморных разводах, казалось, его кожа пылала. Белые на контрасте зажившие шрамы вились прилипшими нитками – рука потянулась снять, чтобы не мешали.

Но вместо этого я осторожно накрыла безобразие марлей. Чуть сдвинула, чтобы прорези для глаз встали на место. Прижала по краям. Милош резко втянул ноздрями воздух.

– Дурак, – повторила я. – Неужели это все ради какой-то вечеринки?

Это ведь явно процедура. Карательная магическая косметология. Возможно, что-то пошло не так...

– Ты правда обо мне так думаешь? – он усмехнулся, тут же скривился, шевельнув марлевый покров, и зашипел от боли.

– Что же они тебе обезболивающее не дали!

– Дали. Без него хуже. Ты не бойся, пройдет. Обычно за несколько посещений делается, но у меня нет времени ждать.

– Ты весь горишь. Это безопасно вообще?

– Угу.

Велел шофёру ехать и замолчал – отдыхал или выжидал приступ боли. Я заметила его вялость и некоторую замедленность речи. Видимо, действовал тот самый наркоз.

Так, с перерывами, он признался, что выровнял лицо, чтобы не выглядело будто переболел оспой. Шрамы тоже станут гладкими и будут заметны только на фоне загара. Два дня придется провести в постели, через неделю краснота и отек сойдут без следа.

– Неужели нельзя было подождать? На вечеринку все придут в масках...

– Что ты все о вечеринке. Меня уже не впервые приглашали на корт. На благотворительные мероприятия. Потеряли в клубе. Речь не о наших друзьях, они-то простят. О влиятельных людях. Мне намекают, что затворничество затянулось.

– Какое дело влиятельным людям до гладкости твоих щек? – спросила с подозрением.

Возможно, он так иносказательно своих поклонниц называет. Им-то, конечно, дело есть.

– Все должно быть безупречно. Я появлюсь как герой, одолевший чудовище, а не несчастная изуродованная жертва. Пусть завидуют, а не жалеют.

– Н-да, – хмыкнула я сердито. – Тебя надо бы не от шрамов, а от нарциссизма подлечить.

Он отрывисто хохотнул – боль мешала.

– Какая ты всё-таки наивная. Действительно думаешь, все так просто? Создавать этот образ. Быть звездой светской хроники. Это та же работа, Лина. Кропотливая, где каждая мелочь может иметь роковое значение.

– Все проще, чем фабриками управлять.

– Прелесть моя, ты такая дурочка.

– Крысе своей это скажи, – огрызнулась в ответ.

– Кому?.. Ох, Лина! Как не совестно, – укорил он, догадавшись. Странно, что самому на ум не пришло, очевидное же прозвище. В случае этой конкретной Кристины так и просится. – Забудь о ней. Вряд ли она тебя впредь побеспокоит.

– Если наконец ее примешь, а не продолжишь прятаться. У нее, вон, такая любовь, аж страшно.

– Помнишь, ты говорила, будто меня любят за деньги, а не за красивое лицо? Вот и проверим. Деньги у меня остались, если она не отступится, выходит, ты была права.

– Неужели в то, что тебя можно полюбить просто так, а не за что-то, даже сам не