Щит Спэрроу - Девни Перри

Всадник на пони?

Может быть, этот задержится. Будет более открытым для вопросов, чем предыдущий.

Эванджелина обернулась, ее лицо сияло.

— Это он?

Страж кивнул.

Ослепительная улыбка озарила ее очаровательное личико, прежде чем она бросилась бежать в противоположном направлении, к поляне, где содержались лошади.

— Эви, подожди, — крикнул Страж, но она уже исчезла.

Руки и ноги задвигались. Подбородок поджат. Растрепанные волосы развевались на ветру.

Он усмехнулся и побежал за ней легкой трусцой.

— Значит ли это, что на сегодня мы закончили тренировку?

Да, я разговаривала сама с собой.

И стояла в одиночестве.

Кто был этот «он»? Мое любопытство было возбуждено, и я отправилась за ними обоими.

Догнать их не составило большого труда. Эванджелина все еще бежала, изо всех сил напрягая силы, в то время как Страж держался позади, замедляя шаги, чтобы она могла держаться впереди.

Они достигли поляны, когда в Трео въехала группа из трех рейнджеров.

С ними был мой муж.

Я не была уверена, что должна чувствовать, увидев его лицо. Радость. Облегчение. Раздражение. Вину. Злость.

Все это пришло одновременно, и у меня закружилась голова.

Завьер гордо восседал на своей лошади, выражение его лица было непроницаемым. Он выглядел точно так же, как тогда, когда расстался со мной в том первом лагере. Стойкий и серьезный.

Его пристальный взгляд осматривал поляну, перемещаясь с лица Стража на мое, задержавшись всего на мгновение, пока его внимание не привлекла маленькая девочка.

Он соскочил с лошади, предоставив ей свободно разгуливать, а сам опустился на колено, широко раскинув руки.

Эванджелина врезалась ему в грудь.

— Папа!

Эм…

Что?

Двадцать четыре

Столовая была полна смеха и разговоров. Казалось, что весь Трео был переполнен этим вечером, зал вибрировал от волнения, когда рейнджеры Завьера воссоединились со своими семьями.

Мужчина по имени Рэйф сидел за соседним столом, его жена сидела на одном колене, а их маленький сын подпрыгивал на другом. Его борода была такой же густой, как и несколько недель назад в тронном зале, и все еще заплетена под подбородком.

Марлоу, еще один рейнджер Завьера, который не был в Куэнтисе, сидела рядом с Мэриэтт, своей матерью. Впервые с тех пор, как я приехала в Трео, на лице смотрительницы появилась улыбка, она была вне себя от радости по поводу благополучного возвращения дочери.

А третий воин, Хейл, держался за руки со своим мужем. Они сидели за столом в центре зала, но, судя по тому, как смотрели друг на друга, они с таким же успехом могли быть единственными людьми во всей Туре.

— Это напоминает мне о доме, — сказала Бриэль со своего места рядом со мной, и печаль затуманила ее взгляд.

Джоселин успокаивающе положила руку ей на плечо. В то время как Джоселин, как и я, погрузилась в рутину повседневной жизни, Бриэль замкнулась в себе. С каждым днем она казалась все более меланхоличной и тосковала по дому. Наблюдение за воссоединением этих семей довело ее до слез.

— Я так сильно скучаю по дому, что мне становится больно, — сказала она. — А вы нет?

— Да.

Нет.

Может быть, мне следовало бы погрустить. Мне было одиноко без своей семьи.

А вот по Куэнтису я не скучала. Не совсем. Я скучала по шуму океана. Скучала по выпечке, которую каждое утро готовил шеф-повар замка. Скучала по смеху Арти, когда я тайком приносила угощение в детскую.

Но остальное? Замок. Город. Мой отец и Марго.

С каждым днем они приходили мне в голову все реже и реже. А когда приходили, я чувствовала только тяжесть ответственности на своих плечах.

Шпионить для отца. Убить ради отца. Найти Аллесарию для отца.

Как? Я застряла. Совершенно, блять, застряла.

Возможно, причина, по которой я не скучала по дому, заключалась в том, что дом означал отца. Думая о нем, я представляла разочарование на его лице, когда полностью подведу его.

— Ваше высочество. — Джоселин толкнула меня локтем и мотнула подбородком в сторону двери.

В столовой воцарилась тишина. Тишина, вызванная молчаливым человеком.

В дверном проеме стоял Завьер, скрестив руки за спиной, его поза была напряженной. Он кивнул своим людям, затем посмотрел на меня.

Вызов.

Я еще не доела свой ужин, но сегодня у меня не было особого аппетита. С тех пор, как я увидела, как Эванджелина бросилась в объятия Завьера.

В объятия ее отца.

Я провела в его обществе меньше суток. Он был таким же незнакомцем для меня, как и большинство людей в этой комнате. И все же мне было больно, что он не рассказал мне о своей дочери.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал я Бриэль и Джоселин, вставая. — Увидимся завтра.

Бриэль выдавила улыбку.

— Спокойной ночи, ваше высочество.

— Одесса. — Это была бессмысленная поправка, но я все равно ее сделала.

Никто не проронил ни слова, пока я пробиралась мимо столиков, чтобы присоединиться к Завьеру. Я бы отдала должное туранцам, они были осторожны в распространении слухов. В Росло слухи разлетелись бы еще до того, как я успела бы встать со стула.

Завьер кивнул всем присутствующим, давая разрешение продолжить беседу. Затем он открыл дверь и вывел меня в приглушенный вечерний свет.

Он не произнес ни слова, пока мы шли прочь от столовой. Точно так же, как мы не разговаривали на поляне. Он полностью сосредоточился на Эванджелине, унося ее, лишь кивнув мне и Стражу.

Это воссоединение было неизбежным. И все же я не хотела разговаривать. Все эти вопросы. Все эти размышления. Это был мой шанс получить ответы. Но все, чего я хотела, — это отложить это на другой день, или на десять, или на двадцать.

У меня было неприятное чувство, что я не готова к правде.

— Как дела, Одесса? — спросил он, когда мы двинулись по пустой узкой тропинке, ведущей к тренировочной площадке. Подальше от домиков на деревьях.

— Отлично. А твои?

— Хорошо.

Я открыла рот. Закрыла его. Попробовала еще раз. Передумала.

Слово «неловко» было недостаточно сильным для этого. Несмотря на то, что мы шли, я начала ерзать.

— Итак… — сказала я. — У тебя есть дочь.

— Да.

— Было бы неплохо это знать.

Он провел рукой по подбородку. Это была та самая рука, которую он перевязывал на свадьбе. Был ли у него такой же шрам, как у меня, розовый, но исчезающий с каждым днем?

— Мы