Идеалы мисс Райт. Дилогия - Кристина Зимняя

рук в руки только однажды после чего или активировалось, считав ауру владельца и проверив ее наличие в списке гостей, или сгорало. Исключением были разве что так называемые «плюсодины» – билеты, выданные в расчете на пару. На таких второе имя вносилось непосредственно при входе на мероприятие, если у охраны не было претензий к кандидатуре гостевого довеска. Словом, все было более чем серьезно, и я никак не ожидала, что попаду на подобный прием. Счастливый случай казался счастливым лишь на первый взгляд, ибо сразу ставил меня перед необходимостью где-то раздобыть информацию о правилах, чтобы не оконфузиться. Но этот вопрос меня не очень волновал – Ди должна была помочь, ведь наверняка Ферран действовал с ее полного одобрения.

А вот платье… Что делать с платьем?

Моя незначительная должность и деньги приносила тоже незначительные. И пусть у меня практически не было расходов, но приобретение бального одеяния могло стать нешуточной проблемой. Потратить время и средства на поездку к родителям? Смысла особого в этом не было – даже если бы у отца были свободные средства, вряд ли бы он обрадовался перспективе истратить их на одноразовый наряд. Да и когда ехать, если уже вечер вторника, а платье нужно к субботе? У Руми ничего подходящего в гардеробе не водилось – это я знала точно. Кроме того, мы с соседкой отличались и ростом, и размерами. И с одежным вопросом тоже обращаться к чете Истэнов? Как-то неловко. Все же они совершенно чужие люди. Да и оказаться обязанной я не стремилась – потом оглянуться не успею, как уже и в кино снимаюсь, и с дубиной Феррана от поклонниц охраняю, и их змеенка, то есть ребенка, из бутылочки кормлю.

За всеми этими размышлениями мне было не до Алекса и его самоуправства. Лишь в автомобиле я сообразила, что сосед хранит угрюмое молчание и соответствующее этой угрюмости выражение лица. И это было странно. Что такого уж ужасного в том, что я пойду на премьеру? Я не родственница и, даже если вдруг пролью вино на какого-нибудь герцога, наступлю на подол графине или оттопчу ноги кавалеру по танцу, никакого урона репутации Фрэйлов не нанесу. Прием состоится в выходной день, значит, работу я не пропущу. А злиться просто из-за того, что я где-то развлекаюсь, оставив его драгоценную сестренку без присмотра, слишком мелочно даже для Алекса.

Может, он боится, что я буду у него требовать денег на платье? Да нет, ему и в голову не могло прийти, что в моем шкафу не найдется ничего подходящего. Тогда что?

Оставалось одно – гадкий завистник просто опасается, что я разузнаю что-то важное. Точно! Ведь сам он наверняка тоже будет – на премьеры всегда приглашали представителей прессы, да и как представитель аристократии сосед вполне мог рассчитывать на именной билет. И раз Алекс так кривится от перспективы моего пребывания на вечере, там наверняка ожидается что-то по-настоящему любопытное. Что-то, что я никак не должна пропустить.

Интересно, а Джайсон Сторм будет? Пожалуй, на тщательно охраняемом мероприятии поговорить с перевертышем будет безопаснее всего. А заодно и Феррану – одному, без его ревнивой супруги со странными идеями – разъяснить, что я совершенно не желаю снова часами повторять одно и то же перед камерой. Воспоминания о толстом слое грима на лице, дурацких кудряшках, костюме пастушки и бесконечных путешествиях с холма были еще свежи. И повторения этого опыта не хотелось.

Признаться, непривычная тишина в салоне автомобиля действовала на нервы. Она была какой-то неправильной – гнетущей, тревожной. Я попыталась избавиться от этого ощущения, пошуршав фантиком от конфеты, которую достала из перчаточного ящичка – не помогло. Пришлось первой нарушить молчание.

– Тебе не кажется, что сегодня был на редкость длинный день? – Фраза была явно не из моего обычного репертуара, и Алекс даже на миг оторвался от созерцания дороги, чтобы бросить на меня короткий колкий взгляд.

– Он еще не закончился, – ответил он после неприлично затянувшейся паузы.

– Разве?! – деланно изумилась я, демонстративно достала из сумки часики на цепочке, посмотрела на циферблат, потрясла их и даже приложила к уху, якобы проверяя, тикают ли они. – Да нет, уже вечер!

– Я заметил, – буркнул мистер Угрюмость.

– А зачем тогда меня с толку сбиваешь? – Возмущение удалось отменно. – Я уж было решила, что от нечаянной радости потерялась во времени!

– Тоже мне, радость! – передразнил Алекс. – Скучное сборище снобов, занимающихся самолюбованием и восхвалением друг друга.

Я поспешила ухватиться за тему:

– Так ты уже бывал на таких премьерах?

– Разумеется, – кивнул сосед, – «Вестник» не первый год оказывает рекламную поддержку киностудии.

– И как там все организовано?

– Тоскливо!

Категоричность тона была призвана лишить меня и тени сомнений в его словах, но, разумеется, вышло совершенно наоборот. Попасть на прием хотелось все больше и больше, а значит, вопрос с платьем становился настоящей головной болью.

Чуть позже…

Доставкой к подъезду дело не ограничилось – ненадежную, норовящую сбежать сотрудницу бдительный начальник проводил до самой квартиры. После чего бесцеремонно зашел следом, по-хозяйски закрыл все замки, прошагал к полюбившемуся дивану и затребовал кофе. Выставить оккупанта я не могла, как бы ни хотела – разделение прав на жилье с его сестренкой существенно урезало возможности. Могла только заявить, что на кофе в моем исполнении мистер Надоеда вправе рассчитывать только на работе, и, хлопнув дверью, уйти к себе.

Я бы предпочла вовсе не покидать своей комнаты, пока Алекс не исчезнет, но он вполне мог и повторно заночевать в гостиной – исключительно чтобы досадить, – а мне тоже хотелось выпить чего-нибудь горячего, поэтому переодевшись в домашнее, я выглянула из спальни. Фрэйлы-младшие обнаружились на диване. Они оживленно шушукались, но при моем появлении так резко затихли, что стало кристально ясно – обсуждали именно меня. Вздернув подбородок, я независимо прошагала мимо них и снова хлопнула дверью – на сей раз кухонной.

Идя обратно с чашкой, я невольно попыталась прислушаться, но гадкие конспираторы были настороже и предусмотрительно умолкли, изобразив совершенно одинаковые глупые улыбки. Семейное сходство проявилось как никогда ярко – не столько в одинаковой голубизне глаз или форме носов, сколько в мимике, демонстрировавшей смесь насмешки, снисходительности и чувства собственного превосходства. Чашка в руках дрогнула, но я сдержалась и не надела ее ни на чью русую голову. И даже не сказала ни слова – проплыла к себе с королевским достоинством и так увлеклась ролью, что едва не стукнулась плечом о дверной косяк.

Чай показался каким-то не таким. Недостаточно сладким. Я поставила его на