Брачная афера, или Целительница в бегах - Татьяна Юрьевна Серганова

наша афера будет раскрыта, а нас уличат в обмане.

Я нахмурилась, обдумывая сказанное, и нехотя кивнула.

— Ты прав. И что делать?

— Разговаривать. — Форест осмотрелся по сторонам. — Думаю, здесь мы закончили и можно идти домой. Или ты хочешь на второй этаж?

Я вздрогнула и тут же мотнула головой.

— Не хочу.

— Отлично. Тогда давай выбираться отсюда. Уже темнеет.

Муж подал мне руку, и я с готовностью в нее вцепилась. Мы осторожно выбрались наружу, где я наконец могла глубоко вдохнуть и не беспокоиться о серых мохнатых существах с усами и хвостами.

— Как тебе вариант? — спросил Форест.

Я еще раз окинула взглядом дом, который в вечерних сумерках казался еще более мрачным и заброшенным.

— Неплохой, но очень много работы.

— Это только на первый взгляд. Главное начать.

— Наверное, ты прав, — ответила я и зашагала по тротуару в сторону дома.

Форест быстро нагнал меня, взял за руку и положил на сгиб своего локтя. Причем сделал это так быстро, что я ничего не успела сделать, лишь настороженно поинтересовалась:

— Это еще зачем?

— Мы ведь муж и жена, — наклонившись так близко, что губами почти касался моей щеки и обдувал ее теплым дыханием, пояснил Форест. — Не забывай, что за нами наблюдают. Сейчас особенно. Поэтому ни у кого не должно возникнуть сомнений в наших искренних чувствах. Так что потерпи, Миранда, это ненадолго, — добавил он, похлопав меня по руке.

— Буду стараться, — сквозь зубы процедила я.

И мы медленно, под ручку, двинулись по дорожке.

Изредка нам попадались прохожие, которые сдержанно кивали, здоровались, бросали на нас любопытные взгляды и шли дальше, не делая попыток остановиться и заговорить.

Небольшая прогулка под тусклыми фонарями и свежий воздух вернули мне хорошее расположение духа. Так что обижаться я перестала довольно быстро.

— Ты упоминал, что нам надо разговаривать. Что ты имел в виду? — спросила я, когда мы уже подходили к дому.

— То, что ты и подумала. Мы будем разговаривать. Встречаемся каждый день за ужином и задаем друг другу вопросы.

— Какие вопросы?

— Любые, — пожал плечами Форест. — Ты любишь цветы?

— Да. Какая девушка их не любит?

— У тебя есть любимые?

— Они все красивые. Но розы слишком банально. На запах лилий у меня аллергия, сразу хочется чихать. Мне нравятся… орхидеи. Они такие нежные, воздушные и хрупкие.

— Отлично. У госпожи Нельсон должны быть орхидеи в теплице, — после небольшой паузы произнес он. — Завтра закажу тебе доставку. Так что сильно не удивляйся, когда их тебе принесут в лечебницу. А еще постарайся изобразить радость, восторг и восхищение.

Форест сказал это таким тоном, как будто не цветы жене выбирал, а муку для пекарни! Ни капли романтики и хоть каких-то эмоций. Понятное дело, что я не имела права их от него требовать, но сам факт…

— А как же сюрприз? — хмыкнув я.

— Ты любишь сюрпризы? — тут же вскинулся Форест.

— Если приятные, то да.

— Буду иметь в виду.

Мы уже достигли крыльца, когда он неожиданно остановился и повернулся ко мне.

— А ты ничего не хочешь у меня спросить?

Глава 26

Его вопрос вызвал у меня легкий ступор. Я уставилась в его глаза и попыталась хоть что-нибудь придумать.

— Хочу, — медленно кивнула я. — Кто ты такой, Бенджамин Форест?

В его глазах заплясали лукавые искры, а на губах заиграла легкая улыбка. Он догадался, что скрывается за моим вопросом, но не торопился отвечать.

— Твой муж, Миранда Форест, — насмешливо заявил он.

— Фиктивный, — напомнила я.

— Не надо бросаться такими словами, — мгновенно отозвался Форест. — Особенно на улице. Мало ли кто может услышать.

Я быстро осмотрелась по сторонам. На улицу уже опустилась ночь. Нас окружали лишь тусклый свет фонарей и пасмурное небо над головами.

— Здесь никого нет кроме нас. Так кто ты такой и как попал сюда? Ты ведь из богатой семьи, не так ли? За что родственники отправили тебя в ссылку?

— Это не один вопрос, а сразу три.

— И ты ни на один не ответишь? — догадалась я.

— Отвечу. Позже, — пообещал он, а после первым поднялся по ступенькам и приблизился к двери. — Сейчас предлагаю поужинать и продолжить нашу беседу. Раз у тебя нет других… менее личных вопросов, то я могу задать свои. Твой любимый цвет?

Я поднялась следом.

— Красный.

— Интересный выбор. Мой зеленый. Твое любимое блюдо?

— Съедобное, — особо не задумываясь, выдала я, и поймала себя на мысли, что меня никогда о таком не спрашивали.

Мы вошли в дом, и светильники зажглись сами собой.

— Ну нет. Должно же быть что-то особо любимое. И сильно нелюбимое, — не отступал Форест. — Первое, второе, возможно, десерт?

Он не отправил меня на кухню греть ужин. Мы, не сговариваясь, двинулись туда вместе. Молча, без лишних слов. Просто пошли и все. Словно так и надо.

Удивительно, но мы все делали вместе. Вместе доставали еду, вместе грели ее, нарезали овощи из корзинки, сервировали стол. Не мешая друг другу и странным образом предугадывая движения. И выходило это так легко и просто, что даже становилось не по себе. Например, стоило мне только найти салфетки и положить их на стол, как муж сразу же вынул из шкафа посуду. Я потянулась за столовыми приборами, а он достал свечи и зажег их, добавляя романтичности и таинственности моменту.

— Не люблю рис. Во всех его проявлениях, — сообщил Форест, когда мы общими усилиями подогрели жаркое с тушеным картофелем. На десерт у нас были блинчики с творогом. — Поэтому госпожа Делфи никогда его не готовит.

— Да? А мне нравятся пирожки с рисом и яйцом, наша кухарка их часто делала. И я ненавижу бекон, — призналась я.

— А как же яичница с беконом?

— Фу-у-у-у, жирно и невкусно. И помидоры в омлете не люблю. Предпочитаю их есть свежими.

— Вот тут я с тобой согласен. А как насчет рыбы? — поинтересовался он, ровными ломтями нарезая хлеб.

— Равнодушна. Есть могу, но без особого восторга. За исключением красной. Это просто сказка. Особенно, если сделать бутерброд с маслом, свежим огурчиком и кусочком слабосоленой рыбы, м-м-м, — у