Демоны добра и зла - Ким Харрисон

никогда не думал об этом с такой точки зрения. Это могло бы многое объяснить.

— Да, это добавило бы песка и в мои сырники, — тихо произнесла я.

— Нет. — Трент повернулся ко мне лицом. — Я не собирался упоминать об этом, если только он сам не поднимет эту тему при тебе, но вчера я узнал, что его жена ушла от него после того, как умерла их маленькая дочь.

— О, нет. — Мои плечи опустились, когда я взяла Трента за руки. — Я не знала.

Он закрыл пакет, держа в руке пригоршню чипсов.

— Это был синдром Розвуда.

— Почему он не… — я нахмурилась. — Почему ты не…

— Я сделал. — Трент поморщился. — Я сказал ему, что лечение доступно еще до того, как узнал, что его жена беременна. Я спросил, хочет ли он, чтобы она прошла обследование, но он этого не сделал. Я не знал, что у ребенка было это заболевание, пока она не умерла. Единственная причина, по которой я могу понять, почему он проигнорировал эту возможность, заключалась в том, что он предпочел бы оплакивать своего ребенка, чем быть обязанным мне за спасение ее жизни.

— Ох. — Это короткое слово сорвалось с моих губ, заглушив мою детскую боль от рук Трента Каламака-старшего. И все же, очевидно, оно того стоило.

— Возможно, он сожалеет о своем решении, — предположил Трент. — Я часто задавался вопросом, не проистекает ли половина проблем Ли из убеждения, что его отец сожалел о том, что стал обязан моему отцу за спасение его жизни.

— Отец никогда бы не пожалел об этом, — прошептала я. — Я понятия не имела. Он, должно быть, опустошен.

— Очевидно. — Трент притянул меня ближе. — Думаю, будет лучше, если ты не будешь поднимать эту тему, пока он сам этого не сделает. Он не просил меня ничего не говорить, но…

— Да, я поняла. — Я сочувственно нахмурила брови, а затем застыла, услышав, как зазвонил чей-то телефон. — Это мой, — сказала я, потянувшись за ним. — Держу пари, он не придет, — добавила я, взглянув на экран, и мои брови поползли вверх, когда я увидела, кто это был. Вивиан.

— Эм, наверное, мне стоит ответить. — Я встала, уже скучая по теплу Трента. — Вчера я повесила трубку.

Трент, не теряя времени, потянулся за своей новой книгой, когда я прошла на кухню, расположенную неподалеку.

— Эй. Привет, Вивиан, — сказала я, нажимая на кнопку «ответить». — Извини за вчерашнюю историю с козлом. Мы же договорились на завтра, да?

— Рейчел, — сказала она, и я вздрогнула от настороженности в ее голосе, когда осторожно закрыла дверь между мной и Трентом. — Ты случайно не была в больнице сегодня утром?

На кухне было тихо и сумрачно, и я схватила печенье с ближайшей тарелки.

— Э, да. — Я откусила кусочек, ощутив во рту вкус шоколада и миндаля. Черт, Тренту не нужна книга о демоническом печенье. Все это само по себе волшебно. — Я помогала детективу Гленну допрашивать Уолтера Винсента. Я понятия не имела, что на нем было наложено проклятие о неразглашении. Я пыталась получить заклинание для исцеления от проклятия чакр.

Это, и выяснить, кто этот маг.

Вивиан вздохнула, и я почти увидела, как напряглись ее изящные черты.

— Ты была в палате, когда у Уолтера Винсента случилась остановка сердца?

Э, дерьмо на тосте. Приложив руку ко лбу, я прислонилась к столу. Может, мне не стоило разбивать камеру. Это выглядело плохо, и если она спрашивала, то, вероятно, уже знала ответ.

— Эм, да, но он сам запустил проклятие.

— Он скончался сегодня днем, — сказала она, и я осеклась.

— Гленн должен был позвонить, — сказала я, обнимая себя за талию.

— Он находится под подпиской о невыезде, — сказала Вивиан. — Единственная причина, по которой мне позволено рассказать тебе об этом, это то, что… На самом деле, это не так. Но я звоню, потому что пришли результаты тестов, и для проклятия, которое убило Уолтера, требуется кровь демона. Вот почему они не смогли его сломать.

— Это не значит, что это была я, — сказала я, и у меня участился пульс. — Я не единственный источник этого. Уолтер работает с учеником Ходина. Уолтер мог попасть под действие проклятия о неразглашении еще до того, как попал в Цинциннати.

— Да, — перебила она. — Мы ведём расследование, но пока я прошу тебя не уезжать из Цинциннати. Ты не просто подозреваемая, тебе уже почти предъявили обвинение.

Предъявили обвинение?

— Эй, я не проклинала Уолтера, — сказала я, но даже мне пришлось согласиться, что у меня были мотив и средства. Конечно, Гленн стоял прямо там, но, вру я или нет, он тоже был человеком. Его показания будут отклонены, потому что, если у людей не было ученой степени, которую можно использовать, люди, как правило, не отличали заклинание от танцевального па.

— Вивиан… — Я прислонилась к стойке. У меня защемило в груди. — Ты знаешь, я этого не делала. Мне нужны были ответы, а не его смерть. Я никогда в жизни никого не убивала.

Ну, это не совсем так, но Питер хотел умереть, умолял об этом, а потом поблагодарил меня.

— То, что я знаю, ничего не значит. Я должна это доказать, — сказала она.

— Ты ведь все равно придешь завтра, да? — Мой голос звучал глухо, будто доносился откуда-то издалека.

— Да.

И после этого я окажусь в Алькатрасе. Печенье стало невкусным, и я его выбросила.

— Знаю, ты хороший человек, но я также знаю, как легко быть введенным в заблуждение. К сожалению, я здесь не единственная, кого нужно убеждать. Я приведу с собой еще одного члена ковена. Я даю тебе этот шанс, так что не упускай его. Нам нужно увидеть все. Все, Рейчел. Ты должна признаться, если хочешь, чтобы у тебя была хоть какая-то надежда победить это.

Признаться. Это было забавно, ведь то, что она хотела увидеть, было темным проклятием.

— Понимаю, — сказала я, переводя взгляд на французские двери, которые тихо открыл Трент, озабоченно нахмурив брови. — Я буду здесь с проклятием, под которым находится Брэд Уэлроу.

— Спасибо, Рейчел. Тогда до встречи, — сказала она, и связь прервалась.

Вздох Трента пробрал меня до глубины души, и внутри все сжалось.

— Мне жаль, что тебе приходится с этим сталкиваться. Она на твоей стороне, — сказал он, обнимая меня. — Она знает, что ты — хороший человек.

— Остальные — нет, — прошептала я, уткнувшись лицом ему в плечо. — Она приведет с собой еще одного. Ты можешь быть здесь? В два часа?

— Конечно, — сказал он, проводя рукой по моим волосам. Сострадание и любовь в его глазах поразили меня