Судьба магии - Бет Рэвис

Мои зубы стучат.

Ткань нижней одежды прилипает к коже.

– Почему я мокрая? – спрашиваю я, дрожа. – П-потому что мылась?

– Liebste. – Слово срывается с губ Отто, и я замечаю, как побледнело его лицо.

Корнелия приседает рядом, протягивает руку, и я думаю, сейчас она прикоснется ко мне, но она отстраняется, и тогда я понимаю, что отпрянула от нее.

– Прости, – говорит Отто быстро. – Мне так жаль, я не знал, как его остановить.

У меня не получается сосредоточиться.

– Я знаю, – медленно моргаю. – Ты не можешь. У тебя нет м-магии.

Нет, это неправильно. У него есть моя магия. Это у меня было недостаточно магии.

Что со мной не так? Дитер все еще в моей голове? Нет, дело не в этом. Я почти начинаю смеяться. Сдерживаю смех, но он все равно вырывается: высокий, хриплый, от которого лицо Отто мрачнеет еще больше. Бригитта обменивается взглядами с Алоисом. Корнелия зажимает рукой рот, на глазах у нее слезы.

Меня продолжает трясти. Мышцы сводит от судороги, а потом они расслабляются. В голове гудит, и все как в тумане. Не только перед глазами, все мои чувства будто заволокло. Словно меня долго не было, а мое тело – заброшенный дом. В каминах холод, в углах пыль, на потолке паутина.

– У меня еще была частичка твоей магии, – шепчет Отто. – В моем… источнике? Ну или, по крайней мере, в теле. Я вернул ее тебе. Это привело к заминке, и в этот момент Алоис и Бригитта смогли оттащить тебя от меня. А потом ты потеряла сознание.

Оттащить меня от него?

На коже Отто расцветают синяки, зеленые и фиолетовые. Его лицо и руки покрыты следами когтей, глубокими царапинами.

Чья-то рука перед моим лицом. Моя. Я поднимаю ее и изучаю ногти, поломанные и покрытые запекшейся кровью.

– Это я сделала? – У меня сдавливает желудок, желчь подступает к горлу.

Корнелия качает головой:

– Лишь когда Отто попытался остановить тебя.

Что ж, значит, да.

Он опускает глаза.

Моя сорочка промокла. Верно. Я почти забыла.

Туман в голове позволяет мне взглянуть на себя со стороны.

Влага не от воды. Это кровь. Моя.

Я пытаюсь стянуть одежду, шипя, когда ткань прилипает к открытым ранам. Их неровные края покрыты коркой засыхающей крови.

Отто достал кружку с водой. Он нагибается надо мной с влажной тканью в руке и осторожно протирает мои порезы.

В них есть порядок.

Мои раны – зеркальное отражение татуировки Отто, той же формы, на том же месте. Только на моей груди уже был шрам, который оставил брат, один из тех, что позволили ему получить доступ к моей магии, ко мне.

Дитер моими руками придал шраму форму дерева, надрезал зарубцевавшиеся ткани, чтобы изобразить ветви, которые поднимаются вверх по моей ключице, в то время как корни уходят в верхнюю часть груди.

У меня щиплет в глазах. Мне требуется время, чтобы понять, что это из-за слез.

Я подношу руку к одной из веток, вырезанных на теле. Вижу, что мой изогнутый ноготь идеально подходит красной линии на коже.

Это сделала я.

Это сделал он.

Это были его действия, но тело мое.

«Мне жаль, Фридерика, – говорит Хольда слабым голосом. – Я должна была охранять тебя лучше. А не доверять другим и позволять им бороться с его безумием в одиночку».

Но она не может всегда окружать меня своей магией. Только не сейчас, когда Дитер творит, что захочет, и нужно столько магии, чтобы противостоять ему, – она не должна защищать меня все время. Мне надо самой позаботиться о себе.

Я сделала это. Я потратила слишком много сил. Это было глупо.

Корнелия снова протягивает руку, по ее щекам текут слезы, но она тяжело вздыхает и расправляет плечи, дотрагиваясь до кулона, висящего у меня на плече.

– Я обновлю заклинание, – обещает она. – Возможно, следовало сделать это раньше. Я… с этого момента буду повторять защитное заклинание каждое утро…

Снова этот шум, пронзительное хихиканье, напоминающее мой собственный смех, и я не могу его остановить. Он накатывает, и я дрожу так сильно, что мир вокруг начинает раскачиваться.

– Liebste, – зовет Отто. – Можно я тебя обниму?

Я киваю: «Да», – и передаю эту мысль через нашу ментальную связь или думаю, что передаю, и растворяюсь в своей дрожи, в своем смехе. Почему я не могу перестать смеяться? В этом же нет ничего смешного. Чьи-то руки обхватывают меня. Они нежно притягивают меня ближе, и я вздрагиваю от прикосновения к ране на груди.

– Я п-повела себя безрассудно, – выдавливаю я. Может быть, разговор мне поможет. Может, мне просто нужно поговорить. – Я н-не должна была позволять своей ма-магии так истончаться.

Отто проводит рукой по моей спине.

– Я знал, что у тебя осталось мало магии. Я дурак, что… – Его рука сжимает мой локоть.

– Когда мы вернемся в И-источник, – шепчу я, – я попрошу Рохуса и Филомену потренировать нас. Или ещ-ще кого-нибудь. Кого угодно. Мы не можем и дальше так…

– Мы поможем, – предлагает Бригитта. Я никогда не слышала, чтобы ее голос звучал столь тихо. И был таким… пустым. – Нам следовало помогать вам с самого начала. Мы будем проводить тренировки. Я придумаю, как проверить, на что вы вдвоем способны. Мы что-нибудь сделаем.

Я киваю. Снова. Я не могу остановиться, и этот странный, скрежещущий смех продолжает звучать в горле.

– Ш-ш-ш. – Отто сжимает меня крепче, и я позволяю, зарываясь в его объятия. Его присутствие подавляет мою дрожь, страх, и я издаю еще один смешок, который наконец превращается во всхлипывание.

– Я здесь, Liebste, я здесь, – успокаивает Отто, пока я, будто разваливаясь на части, прижимаюсь к нему, и мое тело сотрясается от плача, который зарождается где-то глубоко, внизу живота, и вызывает тошноту.

Кажется, я снова заговорила. Кажется, я прошу Отто о чем-то, но не знаю о чем. Я знаю только, что устала. Физически. Ментально. Бригитта предложила помощь, Корнелия наложит новые защитные чары. Я не одна, но так устала – устала бояться, бороться, нести это бремя и знать, что Отто тоже несет его. И еще я до отвращения устала от своего тела – чувствовать его и раны, причиняющие страдания и напоминающие о Дитере, а также о том, что я не могу избежать боли, которую он мне оставляет. Я в клетке своего тела, и это он сделал его клеткой. Я понятия не имею, как изгнать его. Как снова сделать тело своим домом, в который он