Развод. Не прощу за "походную жену" - Екатерина Гераскина

Я не беру в расчёт такого генерала, как Нормийский; я беру в расчёт такого генерала, как мой муж — сурового, мрачного, но справедливого и отважного.

Кому поверит мирное население? Кому они отдадут своё доверие — тому, кто рядом с ними и в крови, или тому, кто лишь повелевает из зала приёмов?

Я много могу не знать, не знаю как настроено мирное население во всей империи, потому что не покидаю наше обширное герцогство.

Но я понимаю, что в случае восстания мирное население встанет на сторону генерала. Да что там! Армия встанет за спиной генерала.

И другие рода.

Императору и его режиму будет конец.

Бездна!

У меня слишком много дел внутри своего герцогства — помогать женщинам, которые потеряли мужей; помогать не только морально, но и материально — это моя обязанность как генеральской жены. Присматривать за ними, за их семьями и детьми; организовывать школы, чтобы дети учились; следить, чтобы дома не остались без крова и поддержки.

Наше герцогство было самым процветающим, и это было не случайно: раньше делами занимался отец Арагона, потом он сам, прежде чем не ушёл на фронт. Сейчас я продолжаю вести его дела.

Но в отношении заботы о людях мы с ним одинаковы. У нас всегда заложен бюджет для помощи семьям военных, которые воюют с ним на фронте. Не император помогает, а мы сами своим людям. Снаряжаем на фронт, покупаем оружие, я столько провизии посылаю на линию обороны с наших земель…

Император лишь дает крохи на первое время.

И я с ужасом понимаю теперь, что терпение народа не безгранично.

Жадность правящих кругов растёт, а смертность в последних сражениях —многократно выше.

Этот чудовищный указ, когда воины даже не могут вернуться домой хоть ненадолго, чтобы отдохнуть; война тянущаяся, нескончаемыми годами, я не видела собственного мужа три года. Выходит, император уже чувствует, что кресло под ним горит; население находится на грани. Дарий Второй не позволяет военным вернуться, специально держит подальше от столицы.

Похоже, отец Ройберга и, вероятно, другие лорды создали мощную оппозицию.

И тогда я поняла: император решил избавиться от генералов, от героев войны. Каким образом? Убить тех, кто слишком опасен, — не всегда просто. Может вызвать много шума.

Но можно ослабить их, разорвать их связи. Подослать «походную жену» — разорвать истинную связь, воткнуть нож в спину в самый уязвимый момент.

Что если таких ППЖ специально подбирали для роли не просто спутниц, а инструментов. Целительниц, которых можно было использовать в нужный момент.

Девиц без принципов или наоборот находящихся в нужде и идущих на все ради денег.

Тут же вспомнился тот подлый удар в спину моему сыну. Его возлюбленная, увидев сына без ноги воткнула в бок ему нож и скинула в портал. А ведь он не ждал подобного.

А еще в моем доме поселилась беспринципная, готовая на все тварь, приспешница императора.

Я снова посмотрела на мужа и на сына и глубоко вдохнула: мои мысли были по-настоящему опасными.

Это не просто подозрения — это рисунок махинаций, в который вовлечены император и его приспешники. И чем дальше я думала, тем яснее становилось: мы в центре страшной игры, где жизнь людей — лишь ресурс, а семья, честь и любовь — расходный материал в руках тех, кто у власти.

И сейчас мой муж собирается забрать отсюда людей, живых свидетелей преступления против нашего народа.

Глава 37

— Здесь никого нет, — испуганно, почти шёпотом, проговорила Лири.

Девушка метнулась в узкий скальный просвет, Этьен остался на стороже, Арагон с сыном прошли тоже туда. Я следом.

— Лири! — позвала я и поспешила за ней следом.

Пещера разветвлялась в стороны, уходя в глубину. Свет здесь исходил от тех же светящихся минералов — приглушённый, голубоватый. Было видно, что тут жили продолжительное время — посуда, кострища, остатки орудий, даже отполированные временем каменные плиты. Из большой каменной залы уходили несколько коридоров.

Но сейчас здесь никого не было. Пусто. Глухо. Только шаги Лири, раздававшиеся эхом, нарушали тишину. Она металась из комнаты в комнату, звала кого-то, потом, захлёбываясь, произнесла:

— Отец... его нет. Никого нет.

Алекс прислонил к стене костыль, перехватил Лири в одном из коридоров, прижал к себе. Она вцепилась в грудь руками и заплакала. Он положил подбородок между ее рожек и оставил поцелуй на макушке. У меня защемило сердце.

Я перевела взгляд на мужа, который вышел из коридора. Он закончил осмотр, нахмурился:

— Это ещё ни о чём не говорит. Возможно, они покинули убежище сами. Даже если не сами, есть большая вероятность, что