Девушки бури и тени - Наташа Нган

Опершись локтями о перила, идущие вдоль палубы, я плотнее обматываю шею меховой шалью и кутаюсь в пальто. Корабль раскачивается у меня под ногами. Желудок переворачивается вместе с ним, но, в отличие от прошлого раза, когда я была на яхте, я в состоянии справиться с тошнотой. Без помощи магии мы, кажется, плыли бы не так быстро, а вода здесь гладкая.

– До Китори плыть три недели, если погода будет нам благоприятствовать, – сказал Цаэнь, когда ему наконец надоело орать на меня за то, что я сделала в рыбацкой деревне и мы были достаточно удалились от побережья Шому, чтобы расслабиться. Его голос был грубым и усталым. Не было никакого смысла праздновать, что мы успешно угнали лодку и сбежали от королевских солдат. – Нитта и Бо, проверьте, есть ли припасы. Если ты не слишком устал, Меррин, я бы хотел, чтобы ты поднялся в воздух и убедился, что за нами нет погони. Майна, Хиро, вам двоим нужно отдохнуть. Посмотрим, что можно найти в каюте из постельных принадлежностей.

– Могу помочь, – вызвалась я, обнимая Майну за талию.

Она изо всех сил старалась казаться сильной, но по её телу пробежала дрожь, которую могла почувствовать только я, а её кожа посерела. После такого отчаянного побега из порта, истощение от применения магии во время пожара Наджи нахлынуло на неё снова, как волна. Вот почему тогда, в деревне, именно Нитта забрала меня, а не Майна. Очевидно, Майна попыталась догнать меня, но только споткнулась, а Нитта спрыгнула с лодки и бросилась бежать, прежде чем Майна смогла её остановить.

Напротив нас девушка-леопард сидит на корточках рядом с мальчиком-шаманом, обняв его за маленькие плечи. Как и Майна, он выглядит ослабевшим и покачивается на месте.

– С тебя хватит, – сердито посмотрел на меня Цаэнь. – Можешь заступить на вахту в первую смену.

– Цаэнь, – сказала Нитта, – оставь её в покое. Она действовала по доброте душевной...

– Этому не место на войне! Из-за таких качеств тебя легче всего убить, – он поднял руку. – Я больше не желаю ничего об этом слышать. Занимайся своими делами. Леи, посторожи, пока кто-нибудь из нас не придёт тебя сменить.

– Отлично, – солгала я. – Я всё равно не устала.

Теперь, по-прежнему стоя на том же месте, что и несколько часов, я тру воспалённые глаза. Повсюду чёрные глубины океана и небо поют звёздным светом. Облака проносятся над головой. Я делаю долгий выдох, дыхание превращается в белый вихрь, прежде чем насыщенный солью океанский ветер уносит его прочь.

Главное – наша миссия.

Ты подвергаешь нас всех опасности.

О чем, во имя богов, ты думала?

Предостережения Шифу Цаэня эхом отдаются в ушах.

Я сжимаю руки в кулаки.

– Я думала, – рычу я теперь в ночь, – что не смогу оставить его там умирать. Что я должна что-то сделать.

– С кем ты разговариваешь?

Я резко оборачиваюсь. Не сразу удаётся разглядеть Хиро, маячащего в тени вокруг хижины. Он пересекает палубу и подсаживается ко мне, а я снова поворачиваюсь к морю. На щеках появляется румянец.

– Я отрабатываю ответные действия, – ворчу я. – Знаешь, если изобретут машину времени, я смогу вернуться назад и показать им, где раки зимуют, – я бросаю на него косой взгляд. – Если ты пришёл прочитать мне лекцию о безрассудстве, то немного опоздал.

– Ты поступила правильно, Леи.

Я замолкаю, удивлённо моргая.

В темноте лицо Хиро кажется призрачной маской. Звёздный свет отражается от его лысой головы и осыпает блестящими точками его грифельно-серые радужки. И всё же тени под его глазами похожи на глубокие озера. Они чернее, чем вода, простирающаяся вокруг нас. Он выглядит так, словно его опустошили изнутри, но его голос ясен:

– Этот человек страдал. Надо помогать тем, кто страдает.

– Поэтому ты и стал шаманом? – мягко спрашиваю я.

Он переводит взгляд на море.

– Я родился в клане шаманов, – отвечает он после паузы. – У меня не было выбора. Но когда мой клан уничтожили, передо мной встал выбор: буду ли я продолжать ли их дело.

– И почему ты решили продолжить?

– Из-за кулона с благословением новорождённого, – ветер развевает чёрную мантию Хиро. – Знак внутри – напоминание о моей семье и клане. О том, что значит их работа и что я из уважения должен продолжать её. Когда я чувствую себя потерянным, этот кулон служит меня якорем.

– Но тебе ещё нет восемнадцати. Откуда ты знаешь...?

– Для большинства шаманских кланов кулоны открыты со дня нашего рождения. Мы сами решаем, когда смотреть, что внутри, – глаза Хиро на мгновение затуманиваются, и его тонкие пальцы обхватывают перила, крепко вцепляясь. – Я открыл свой на следующее утро после того, как потерял свой клан.

Я борюсь с желанием спросить его, что там написано. Он уже рассказал мне о содержимом своего кулона больше, чем осмелилось бы большинство ихаранцев. Левая рука тянется к шее, где висит мой собственный кулон.

Полёт. Слово, которое когда-то наполняло меня такой надеждой и уверенностью. Теперь мне кажется, что последние несколько недель я только этим и занимаюсь: убегаю, пробиваюсь сквозь воздушные вихри и пытаюсь удержаться от падения вниз.

– Мне страшно, Хиро, – признание выходит шёпотом.

Мальчик-шаман долго не отвечает. Когда я поворачиваюсь, чтобы проверить, не заснул ли он прямо на ногах или, возможно, не впал в один из своих медитативных трансов, он тихо отвечает:

– В страхе нет ничего плохого. Это значит, что тебе не все равно. А забота – это тоже своего рода магия, столь же могущественная, как и любое дао, которое я могу сотворить.

У меня сжимается горло. Прежде чем я успеваю поблагодарить его, он уходит по тёмной палубе и исчезает в каюте.

* * *

Нитта приходит сменить меня на вахте сразу после восхода солнца. Она протягивает мне флягу с водой и кусок чёрствого роти с виноватым видом:

– Держи. Ты, должно быть, умираешь с голоду. Хотя должна предупредить: на вкус он как рыба.

Я откусываю и морщусь от солёного привкуса:

– Фу, – я делаю глоток воды, чтобы запить. – Ты не лгала.

Нитта шмыгает носом.

– Ещё и дня нет, а уже хочется бежать с этого корабля, –