Северный ветер - Александрия Уорвик

Плещет вода. Намыленные руки трут кожу. Эти звуки столь личные, что это кажется слишком интимным, чтобы выразить словами.

Некоторое время спустя Король стужи огибает перегородку, обнаженный по пояс, без сапог и носков, но снова в штанах. Он причесал волосы. Кончики черных прядей завиваются у шеи. После неловкой паузы он забирается на свою половину кровати. Матрас прогибается под весом, и я напрягаюсь.

– Будь спокойна, жена. Я не собираюсь к тебе прикасаться.

Судя по тону, он этого желания совсем не испытывает, что не должно меня беспокоить, но слова больно жалят.

– Меня зовут Рен.

– Я осведомлен.

– Тогда почему зовешь меня «женой»?

Борей переворачивается на бок, лицом ко мне.

– Мог бы задать тот же вопрос.

– Это когда я тебя называла тебя женой?

– Ты понимаешь, о чем я.

Я называла его имя ровно один раз – и без того слишком много. Пока он – Северный ветер, Король стужи, он остается моим врагом.

– Не собираешься снять перчатки? – интересуюсь я.

После мимолетного колебания Борей действительно их снимает. Не знаю, чего я ожидала. Его руки выглядят совершенно обычными. Положив перчатки на прикроватную тумбочку, он чуть придвигается. Я отодвигаюсь. А потом еще чуть, и еще, пока я не оказываюсь на промятом краю матраса, цепляясь за каркас кровати, чтобы не свалиться на пол. Мерцающий свет озаряет скат плеча Борея, изгиб талии над одеялом. Когда он так близко, огонь буквально утрачивает силу. Жар исходит от самой его кожи.

– Мог бы предоставить мне капельку больше места, – рычу. – Я тут с кровати падаю.

– Быть может, если бы ты не вела себя так, будто я неизлечимо болен, тебе не было бы так неудобно.

Однако Борей отодвигается, словно матрас – территория, которую он завоевал и теперь уступил.

Натягиваю одеяло, подтыкаю со всех сторон, чтобы нигде не проникал воздух.

– Вот на своей половине и спи, – бормочу я, занятая своей скудной защитой-одеялом, – а я буду на своей. Коснешься – и я тебя пырну.

Кинжал в ножнах на руке всегда наготове.

Борей прищуривается:

– А если ты меня коснешься?

Вверх по груди, вниз по спине медленно расползается жар. Да как будто такое когда-то случится.

– Не коснусь.

Король стужи наблюдает, как я борюсь с одеялом, впиваясь слишком пристальным взглядом голубых глаз.

– Как пожелаешь… Рен.

Глава 19

Впервые за долгие годы я просыпаюсь в тепле.

Ощущение столь непривычно, что я не сразу открываю глаза. Истинное тепло, от которого краснеет кожа и расслабляются суставы, которого я столько времени не знала. Огонь, хоть и неплохо борется с холодом, без присмотра рано или поздно угасает. В плаще, даже меховом полно дыр, есть отверстия для рук и головы, через которые просачивается ледяной ветер.

Плавая в полудреме, смутно начинаю различать далекий звук – низкое, мерное биение. Брови невольно вздергиваются. Что-то тяжелое стискивает мою талию, давит жаром. Пахнет кедром.

Кедром. Этого не может быть, но… я бросаю взгляд вниз, щурясь от льющегося в комнату солнечного света. К моей талии прижимается рука. И принадлежит она не мне. Это мужская рука, с темными волосами, рельефными мышцами, широким и крепким запястьем. И она не просто прижата. Она обхватывает меня сзади так, что кончики пальцев скрываются между моим телом в платье и матрасом, словно петля.

Король стужи дрыхнет мертвым сном.

Он не остался на своей половине. Он перекатился на мою, вторгся в личное пространство. И теперь я застряла, прижатая спиной к его груди. И если это я в его объятиях, то, очевидно, именно он вцепился в меня посреди ночи.

Король ерзает, и я стискиваю зубы.

– Борей.

Его выдох ерошит мне волосы. От ощущения по коже пробегают мурашки. Я слишком давно не была с мужчиной. Вот это ирония. Посмеялась бы, если б у меня не перехватывало дыхание от сплетения наших тел, и это резко заставляет проснуться, напоминая о том, кто лежит со мной в постели.

– Борей.

Даже не дернулся. Похоже, Северный ветер не из ранних пташек. Почему-то меня это забавляет. Король, всегда такой собранный, такой правильный, любит поспать.

Когда я пытаюсь высвободиться из его объятий, рука стискивает меня еще крепче. Крепкое бедро втискивается между моими, мои замерзшие ступни прижимаются к горячей коже его голени. Его словно костей лишили. Моя возня приводит лишь к тому, что мы прижимаемся вплотную.

– Борей! – рявкаю я, заливаясь краской.

А потом в спину мне упирается что-то длинное и твердое, и я широко распахиваю глаза. Мышцы сводит приливом взвинченной, трепещущей энергии. Они напрягаются, вот-вот лопнут, затем расслабляются все разом, напряжение рассеивается. Моему бедному, изголодавшемуся по сексу телу все равно, в чьих объятиях я оказалась. Все, что оно знает, – это твердость у меня за спиной, дыхание на шее, где Борей зарылся лицом мне в волосы. Тут вдруг – о, боги – он медленно двигает бедрами, отчего по моему телу разливается жар, и я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи вон. С театральным вскриком вырываюсь из его хватки, падаю и ударяюсь локтями о жесткий пол.

Король стужи, с копьем в руке, спешно огибает кровать. Взъерошенные волосы и сонный взгляд придают ему такой вид, будто он недавно хорошенько покувыркался, но никакого кувыркания прошлой ночью не было. Определенно не было. Штаны так низко сидят у него на бедрах, что это просто неприлично.

– Что случилось? – спрашивает он низким, хрипловатым голосом.

Отворачиваюсь, выдыхаю странно, будто совсем без воздуха.

– Ничего.

И почему на меня вдруг так подействовали его присутствие и прикосновения? Красота Короля стужи, конечно, завораживает, но по натуре он тот еще гнойник. Я его ненавижу.

Так ведь?

– Я же говорила тебе лежать на своей половине, – отрывисто.

Чувствую его неуверенность, которая, в свою очередь, выводит из равновесия и меня.

– Ты сказала, что тебе холодно.

– Я этого не делала! – кричу я, вскакивая на ноги.

Ведь если бы так и было, я бы запомнила.

Король пожимает плечами, ничуть не смущенный моим драматичным выпадом.

– У меня мало причин лгать, – что-то в его взгляде становится острым как бритва, и мое сердце пропускает удар. – В первый раз, когда ты попросила придвинуться, я напомнил об установленных границах.

Если был первый, то я просила его не единожды. Я не хочу знать. Я должна знать.

– И что я ответила?

– Ты сказала, что тебе все равно.

Тогда я наверняка бредила. На грани переохлаждения.

– Ты должен был уважить изначальную просьбу.

– Ты – моя жена. Если ты замерзла, мой долг – обеспечить тебе тепло.

Это… неожиданно мило с его стороны. Хотелось бы обвинить в спутанности своих мыслей вино, однако я проснулась без головной боли. Язык тем не менее стал как ватный – безошибочно различаю это ощущение. Когда мы вернемся в цитадель, мне нужно будет выпить. А пока горит не так