Волчья невеста - Марина Эльденберт

Бежать было сложнее, его волк едва передвигал лапы, а боль распространялась по всему нутру. В ушах шумело, а может, шумело вокруг: двигались камни, слышался звериный рык и звон металла. Где-то неподалеку шел нешуточный бой, и все, что Теодрику оставалось — это следовать за Дагольфом и надеяться на то, что тот выведет его на свободу, а не закопает поглубже.

На свет они вынырнули внезапно, у Теодрика, который еще толком не пришел в себя от действия яда, мигом заслезились глаза, но побратим не стал его ждать, тут же углубился в лес. Они бежали долго, и, кажется, бежали бы еще дольше, но тупая боль в сердце остановила альфу и заставила его рухнуть наземь.

Только тогда Дагольф принял человеческий облик:

— Не время лежать, Тео! Не для того я рисковал своей шкурой, чтобы нас поймал и казнил альянс!

— Так беги, — прохрипел Теодрик, тоже перекидываясь и сражаясь с головокружением. — Зачем тогда шел за мной?

— Ты совсем идиот?! Ты мой побратим, и никакая баба не способна нас рассорить. Будь она сотню раз ведьма!

Дагольф прорычал это все так яростно, что Тео опешил, даже от боли в груди отвлекся.

— Ведьма? — выдохнул он.

— А как ее назвать? — Дагольф оглянулся. — Ох, не время сейчас такие разговоры вести, но… Я с самого начала подумал, что с этой волчьей невестой что-то не так. Слишком странный от нее шел аромат. Вообще ни на что не похожий! И чем дольше она находилась рядом, тем сильнее влекла к себе.

У Теодрика неосознанно вырвалось угрожающее рычание, и друг горько усмехнулся:

— Ты тоже это чувствовал, не спорь. Иначе бы не попросил ее себе. Да сколько этих девиц было? Тебе на всех было чихать! А от этой повело. Ты первым должен был догадаться, что с ней не так!

— Это еще почему?

— Потому что она пахнет, как истинная! У тебя уже была истинная, у меня — нет, вот я и разбирался долго.

Теодрик растер кулаком место, где за ребрами билось сердце.

— Что за чушь? Она человек. К тому же, как ты правильно сказал, у меня уже была истинная. Второй шанс предки не дарят.

— Сильно сомневаюсь, что предки к этому причастны, — поморщился Дагольф. — Скорее уж, люди нашли лазейку. Потому что не могут двое вервольфов видеть истинную в одной и той же человеческой женщине. А если я прав, то чувствуем в ней истинность не только мы.

До Теодрика начинало доходить, что пытается сказать Дагольф. Точнее, дошло до него почти сразу, но он отказывался принимать это на веру. Потому что это звучало как несмешная шутка.

— Хочешь сказать: Ева истинная для всех вервольфов?

— Для всех или только для членов альянса, — пожал плечами побратим. — Не знаю. Но знаю точно, что с этой девицей нужно покончить.

Несмотря на то, что Теодрик думал о том же, пока варился в боли и тумане, все в нем воспротивилось этой мысли, и Дагольф прочел это по его лицу.

— Видишь? Говорю же, это какое-то колдовство. Или происки их бога! Даже если ее схватит альянс, они наверняка ее не убьют. Скорее перебьют друг друга из-за нее.

— Может, в этом и был план Дорсана. Заставить нас биться друг с другом. Насмерть.

Побратим нахмурился и кивнул:

— Теперь ты понимаешь, почему важно ее уничтожить?

А Теодрик после недолгих раздумий кивнул в ответ:

— Да.

Потому что свою одержимость этой волчьей невестой иначе как колдовством назвать было нельзя. А ведь Дагольф прав: рядом с Евой он чувствовал себя как с истинной. Не зря в их первую встречу он спутал ее с Лувой. Своей женой, единственной любовью и жизнью. Но каждому вервольфу с младых лет известно, что истинная пара бывает только одна. Даже само название «пара» говорит о том, что другой такой не будет. Не сможешь уберечь истинную, будешь скитаться по земле с дырой в сердце, как это случилось с ним. Только с истинной можно познать счастье.

С Евой же… Теодрик чувствовал все по-другому. Всепоглощающая страсть, одержимость, неуемная жажда, о которой говорил Дагольф и которая сильнее желания отомстить. Истинность дарила крылья, эта связь превращала в раба!

Единственная возможность освободиться из этих оков — разорвать их. Окончательно. И тогда боль в сердце исчезнет навсегда.

Мысль о том, что именно эта боль позволяет Теодрику чувствовать себя живым, он решительно от себя отогнал. Решив отдаться ярости, проступавшей через ядовитый туман, застлавший разум.

— Ты тоже это чувствуешь? — поинтересовался он у Дагольфа. — Боль.

— Жажду, — поправил побратим. — Она меня притягивает, заставляет моего волка идти за ней.

Теодрик покачал головой: жажда — лишь малая часть его чувств в отношении Евы, но, может, друг ощущает все по-другому. А может, просто придумывает свои определения собственным чувствам. Теодрик же сейчас чувствовал себя так, словно заново потерял жену и сына. И это совершенно не то, что он хотел чувствовать.

— Как мы найдем ее раньше альянса? — поинтересовался он у Дагольфа.

— Ты нам поможешь. — На приподнятую бровь Теодрика, побратим объяснил: — Ты был с ней дольше. Трахал ее. У вас крепче связь.

— Вряд ли у меня получится противостоять всему альянсу сейчас.

— Это и не понадобится! Я не чувствовал ее в лагере. Видимо, Дорсан увел ее с собой. Хорошая новость — найдем ведьму, найдем и генерала. Уберем две угрозы сразу.

Она от него сбежала. Снова.

Это привело Теодрика в еще большую ярость и позволило снова перекинуться и бежать со всех лап.

Не сразу, но они отыскали тропинку, ведущую через длинное ущелье. Генерал явно осторожничал, потому что если бы не Теодрик и не едва уловимый аромат Евы, то вряд ли бы они с Дагольфом взяли след. А так у них было преимущество. Поэтому они все дальше и дальше удалялись от лагеря и все ближе и ближе становились к своим истинным врагам.

Запах крови Теодрик почувствовал еще издалека, раньше, чем его учуял Дагольф. Сладковато-приторный. Острый. Он коснулся ноздрей и забрал боль — в какое-то мгновение она просто перестала сдавливать сердце. Она будто бы вырвала его из груди и оставила вместо себя пустоту.

Это был аромат крови Евы. Он бы не спутал его ни с чем.

Именно это осознание заставило Теодрика