Волчья невеста - Марина Эльденберт

у меня запасного плана не было, так что я даже не представляла, что буду делать, вздумай Рина нарушить наш маленький договор… Но она даже не пыталась. Испугалась или выжидала? Я даже не стремилась разобрать. Особенно когда заметила генерала и Лиама рядом с ним.

Они тоже заметили нас. Уставились на зажатый в моих руках клинок. Седые брови Дорсана взлетели вверх, а маленькие глазки почти тут же наполнились ненавистью, когда он все понял. Генерал был тщеславным, но не дураком. Причем ярость и ненависть предназначались для Рины. Я понимала почему: не уследила, можно сказать, сама вручила мне оружие, подвела и разочаровала. А вот во взгляде Лиама наоборот сверкнули азарт и восхищение пополам с насмешкой, и еще чем-то, похожим на… беспокойство? Ну нет, сильно сомневаюсь, что зверя волновала моя жизнь и здоровье! Я для него была интересной игрушкой, не более того.

— Что ты здесь делаешь? — зашипел побагровевший от ярости генерал на Рину.

— Она сказала, что убьет себя, если я не приведу ее к тебе.

— И ты поверила?!

— Я была убедительна, — вклинилась я в их разговор. Как же меня бесила привычка Дорсана разговаривать при мне, как будто меня здесь нет! Пора показать ему, что со мной нужно считаться. — И не сказала ни слова лжи.

— Схватить ее!

Стражи двинулись в мою сторону, но я подняла нож и чиркнула им по собственной коже. Даже боли не почувствовала, только липкие капли на шее, но Дорсана это заставило передумать.

— Хочешь умереть? — зло выплюнул генерал. — Дождись, пока сюда придет альянс.

— Не хочу, — честно ответила я. — Ни умирать, ни встречи с альянсом. Хочу, чтобы звери убили вас. Как растерзали волчьих невест, которых вы к ним отправили.

По лицу Дорсана прошла судорога — такая, что я всерьез озаботилась тем, что генерал может не дожить до появления альф — отравится собственным ядом.

— Если я погибну, — процедил он, — то все люди станут рабами!

— А если вы будете жить, то человечество вымрет.

Да, генерал — самая настоящая чума. Как для людей, так и для вервольфов. Например, отправился бы Теодрик на войну, если бы не действия Дорсана? Тот еще вопрос.

— Хочешь меня убить, давай! Волчья подстилка! Сама же сдохнешь.

— Ну нет, — покачала я головой, хотя за мерзкое «подстилка» хотелось воспользоваться ножом. Вот кого мне никогда жалко не было! — Сначала ты выведешь нас отсюда живыми.

Выдержка Рины явно была не семейной чертой, потому что по виду генерала я поняла, что угадала. У него есть запасной план. Правда, Дорсан почти сразу попытался «спрятаться» за оскорблениями:

— Что ты мелешь, деваха? Отсюда нет выхода!

— Вы много лет бегали от альянса, и не оставили себе лазейку? Тайную тропку? — хмыкнула я. — Не верю.

— Ты же понимаешь, что альянс последует за тобой? — поинтересовался молчавший до этого момента Лиам. Я смело встретила его взгляд.

— За генералом, ты хотел сказать, — я упрямо вскинула подбородок. — Либо вы помогаете мне, либо можете сразу убегать без возможности когда-либо выиграть.

Я рисковала. Потому что, реши сейчас генерал что я ему не нужна — мне пришел бы конец. Но Дорсану хватило несколько мгновений и пары крепких слов, чтобы принять правильное для меня решение.

Он приказал уходить.

Глава 20

Я не ошиблась в своих предположениях: конечно же, генерал оставил себе лазейку, чтобы в случае чего сбежать и отсидеться, пока альфы рвут меня или друг друга на части. Думаю, что именно подобная крысиная осторожность всякий раз спасала ему жизнь, несмотря ни на что. Кажется, Дорсан настолько привык жить в состоянии вечного побега и войны с вервольфами, что я даже не представляла, что он будет делать, если вдруг каким-то божественным образом победит. Придумает себе нового врага и развяжет новую войну?

Тропинка, которая вилась сквозь ущелье, была такой узкой, что на ней одновременно мог поместиться лишь один человек, или, в случае Лиама — один зверь. Эта тропинка дарила мне если не свободу, то, по крайней мере, надежду на нее. Но здесь, в последнем лагере людей, у меня оставалось важное незавершенное дело. К которому я не знала, как подступиться.

Плененный волк.

Одурманенный и обездвиженный ядом и стальными оковами. Тот, кто по сути меня спас. Разумом я понимала, что освобождать Теодрика, который еще совсем недавно набросился на меня и пытался навредить по меньшей мере безумно. Опасно. К тому же, сюда идут его побратимы, альянс, которые совершенно точно освободят его… Освободят ли? После того, как Теодрик увел у них из-под носа ценный приз!

Я как никто другой успела познать и увидеть жестокость альянса. С них станется добить раненого альфу. А ему даже не оставят возможности бороться за себя. В том бреду, в котором он находится, поймет ли он вообще, кто его убил и зачем?

Я не могу оставить его здесь. Но и забрать тоже нет возможности. А значит, все что я могу — это немного увеличить его шансы на жизнь.

— Прикажи перестать отравлять альфу и освободить его, — велела я генералу.

У него разве что глаза наружу не выкатились, Дорсан снова побагровел, захлебываясь от собственного яда.

— Ты забываешься, шлюха! Освободить твоего любовничка? Я могу и передумать!

— Так передумывай! — не растерялась я. Унизительное «шлюха» стало хворостом в костре моих собственных чувств. В меня будто бес вселился, словно мне больше нечего было терять. А возможно, так и было. — Я тоже могу передумать в любой момент, и мне будет все равно.

В любой другой момент я бы, наверное, страшилась того, что мне придется сделать, но не сейчас. Сейчас я словно была не я. Меня вели гнев и отчаянье. Они гуляли в моей крови, отравляя почище яда и, очевидно, отражаясь во взгляде непоколебимым безумием. Возможно, не будь этого чувства, этого отражения, генерал бы не уступил мне вновь.

Я не могла знать, выполнит ли он мое условие, у меня не было времени в этом удостовериться, но сделала все, чтобы вернуть долг жизни. По крайней мере, продолжала убеждать себя в этом. Сделать большее для Теодрика у меня вряд ли бы получилось.

Что происходило внизу в долине или в лагере, теперь мне было не суждено узнать: мы уходили прочь. По тропинке впереди