Развод. Новая жизнь старой жены дракона - Анна Солейн

Она рванула ей навстречу, несмотря на недовольное: “Манеры, юная леди!”

Пользуясь случаем, я одернула рукава, привычно пряча запястья.

— Мама, — произнес Дерен, и я вздрогнула.

Он стоял близко. Слишком близко. Так близко, что я чувствовала тепло его тела. В другое время меня бы это успокоило, но сейчас…

Так, не плакать! Оставаться спокойной.

Я не собираюсь показывать то, как мне больно. Да и какой в этом смысл?

— Меня к столу пригласят в этом доме — или нет? Анджела, разве так встречают гостей Эшборны?

Она потрясла тростью, что обычно означало крайнюю степень возмущения.

Мать Дерена меня по понятным причинам недолюбливала. Я уж точно не была хорошей парой ее сына, для главы древнейшего драконьего рода: девчонка без роду и племени, из другого мира.

Не говоря уже о том, что превыше всего на свете леди Эшборн ценила манеры и вежливость, а во мне их в то время не было и в помине.

Ну серьезно, какая разница, какой вилкой есть рыбу? Буквально вчера, сидя за учебниками, я таскала ее из консервной банки прямо ножом, и это было вкуснее всего.

А с кем первым здороваться на приеме? С теми занудами, кого это волнует, вообще не о чем разговаривать!

И уж тем более откуда взятся глубокому символизму у цвета скатертей и салфеток?!

Конечно, за прошедшие годы я многому успела научиться.

— Ба, ну не начинай, — засмеялась Мия, приобнимая ее за плечи и утыкаясь лбом в плечо.

Суровое лицо леди Эшборн тут же потеплело, но уже спустя секунду она поспешила снова строго поджать губы.

— Надеюсь, хоть еда вкусная на этот раз, — проворчала она. — Если оленина снова пересушена, клянусь, я сама займусь тем, чтобы научить жизни вашего повара! Раз ты, Анджела, не можешь.

От одного слова “оленина” к горлу подступила тошнота.

Какой-то плохой анекдот: беременность исчезла — токсикоз остался.

— Прошу вас, проходите, леди Эшборн. Все уже готово.

Мой голос звучал спокойно. Хорошо.

Нужно… подготовить почву. Для разговора с Мией.

Но как для такого разговора можно подготовить почву?

Мия потащила леди Эшборн вперед, а я сглотнула и почувствовала на себе взгляд Дерена.

Стол выглядел идеально. Льняная скатерть цвета топленого молока — подходит для лета. Тонкий фарфор с золотым ободком, начищенные до блеска приборы. В центре стола — тарелки с закусками: ломтиками копченой рыбы, пирожками с сыром, сушеными фруктами и вяленым мясом.

Леди Эшборн сморщилась, но ничего не сказала. На ее языке это значит — приемлемо.

— А Карвелл снова опаздывает? — проскрежетала она, указывая на пустое место.

— Дядя Эйдан не меняется, — засмеялась Мия и чмокнула бабушку в сухую щеку. — Давайте есть, я такая голодная! Или… Стоп, вы хотели что-то сказать! Мам, пап?

Она замерла, сжав в руках нож и вилку.

Во рту снова стало сухо, как в пустыне. Как назло — еще и голова начала кружиться.

— Я думаю, стоит сначала...

— Мы с твоей мамой разводимся, — перебил Дерен, упираясь руками в стол.

Услышать это во второй раз оказалась ничуть не проще. Отведя взгляд, я дождалась, пока слезы втянутся обратно, а боль в груди перестанет быть такой острой, и посмотрела на Мию. Она так и сидела с ножом и вилкой в руках.

— Но мы все равно любим тебя, — поспешила я. — Понимаешь… просто иногда так бывает. Мужчина и женщина…

Я замолчала. Как это объяснить? Мужчина и женщина перестают любить друг друга? Но мне все еще больно. Я все еще люблю.

Мужчина заводит любовницу? Ищет ту, которая сможет ему родить, а старую жену выбрасывает на помойку?

Это логично, но как об этом сказать девочке, которая была уверена, что ее родители никогда не разведутся?

Мия отвела глаза и ничего не сказала.

Выражение ее лица показалось мне каким-то странным.

— Началось в казарме утро, — грянула леди Эшборн.

Я дернулась.

— Мия...

— Мам, — перебила она, вскинув на меня колючий, чужой взгляд. — Я понимаю. Не надо ничего объяснять. Все давно к этому шло. Папа давно хотел с тобой развестись, это ясно. О чем тут говорить?

Глава 6

Вот как.

Повисла короткая пауза. Мия принялась резать ножом лежащий перед ней кусок сыра, а потом снова посмотрела на меня.

— Что?

— Ты больше ничего не скажешь? — спросила я.

Не возмутится? Не устроит истерику? Не встанет на мою сторону, не обвинит отца?

О том, что именно сказала Мия, я подумаю потом.

Мия всегда была эмоциональным ребенком, несдержанным.

Вот и сейчас…

Раньше, чем я успела закончить эту мысль, Мия бросила приборы на тарелку с громким звоном.

— А что я должна сказать? — вскочив, выпалила она. — Что, мам? Ты сама все понимаешь! Отец — он… Да у меня половина подружек по нему сохнет! Причем с самого детства!

— Мия! — рявкнул Дерен.

— Что? Разве я не права? За тебя любая в королевстве готова выйти замуж! Любая! А мама…

— Мия, сядь, — приказал Дерен.

Тем самым тоном, которого не могла ослушаться даже наша взбалмошная дочурка.

Она грохнулась на стул и скрестила руки.

— Я думаю, нам всем лучше успокоиться, — проговорила я после паузы. — Дорогая, передай мне, пожалуйста…

— Вот! — снова вскочила Мия. — Об этом я и говорю! Ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь? Да тебя же только… тарелки интересуют! Дальше своего носа — вообще не видишь! Все только хлопочешь и хлопочешь, а потом…

— Мия, послушай…

— Не собираюсь я слушать! — перебила она. — Посмотри на себя! Ты же как… как кухарка! Как скучная деревенская баба! От тебя только и рассуждений про то, что приготовить, в какой цвет нужно красить стены и что новый розовый куст прижился!

Я дернулась и едва не уронила стакан с водой, который как раз поднесла к губам.

Розовые кусты на клумбе перед домом я высаживала… Высаживала в память о детях, которым не суждено было родиться.

Мия об этом не знала.

— Замолчи, — приказал Дерен.

Тихо, но так, что все услышали.

Мия замолчала, бросив на него опасливый взгляд, а потом снова вскочила.

— Нет, я договорю! Скукота! Это скукота, мам! С тобой не о чем поговорить! Совсем не о чем! Тебе самой не тоскливо с собой? И… и посмотри на то,