Перепрошит тобой - Жаклин Хайд

Я бы обиделась, если бы не огромная выпуклость его члена, которая упирается в мою задницу каждый раз, когда мне удается притиснуться достаточно близко, чтобы почувствовать ее. Так что либо Фрэнк вовсе не так уж скован, либо просто не мерзнет так, как я.

И я почти готова поверить, особенно видя, как он сидит идеально прямо, будто палку проглотил, с вытянутыми руками, чтобы ни дай бог меня не коснуться. Но сто́ит мне дотронуться до его кожи, как выясняется, что он такой же ледяной, как и я.

Я надуваюсь, снова откидываюсь назад и снова чувствую, как он так же быстро отстраняется, что должно быть физически невозможно на такой лошади и в такой позе.

— Боже, хватит быть таким мазохистом. Тут, мать его, так холодно, что мне плевать на твой стояк, который ты так усердно пытаешься спрятать! — рычу я, не в силах больше молчать о его странном поведении.

Не то чтобы я не хотела его позже. Гораздо позже, когда не буду замерзать насмерть и смогу переварить все, что узнала сегодня.

Теперь я понимаю, что последняя часть моего маленького приключения была полностью подстроена, чтобы разозлить его, но это тоже не моя вина.

Та женщина, которая читала по линиям на ладони, казалось, больше интересовалась расспросами о том, откуда я родом, чем самим гаданием, а затем другая женщина появилась будто из ниоткуда, спрашивая, что я знаю о Фрэнке, не то чтобы у меня было время ответить, прежде чем он появился.

Она буквально испарилась. Просто щелкнула пальцами и исчезла, как будто ее и не было вовсе, но это не объясняет, почему Фрэнк был так расстроен, увидев ее, или почему он назвал ее сукой.

Каждая молекула моего существа хочет начать копаться в этом месте при первой же возможности. Должна же где-то быть информация о том, когда была построена деревня, но теперь у меня тут хмурый Фрэнки, и этого допустить нельзя.

Я запрокидываю голову, вглядываясь в темнеющее небо, а затем поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, морщась при виде жесткой линии его рта. Я никогда не видела его губы такими тонкими, ту их часть, что я могу разглядеть своего места перед ним на широкой спине Брома.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я, бросая взгляд на его руки, которыми он сжимает гриву Брома все туже с каждой вспышкой молнии на горизонте. Их было много с тех пор, как мы покинули маленькую деревушку, но пока дождь был довольно слабым.

— Со мной все в порядке, — отрезал он.

— Конечно, в порядке, — бормочу я себе под нос и наклоняюсь потереть бок Брома. К счастью, он, кажется, не так боится надвигающуюся бурю. Его уши прижимаются при каждой вспышке, но он не проявляет агрессии, как любое другое животное, когда его подвергают таким испытаниям. Темперамент удивителен для лошади, несущей двоих людей в отвратительную погоду.

Надеюсь, сегодня ему оставят дополнительную порцию овсянки. Знаю, что сама не могу дождаться возвращения в особняк, чтобы свернуться калачиком с Эдгаром, возможно, с несколькими литрами обжигающе горячего кофе. И еще мне определенно понадобится доступ к интернету как можно скорее, потому что я не пропустила мимо ушей, как темноволосая леди назвала его Франкенштейном, и это даже не самая лучшая часть.

Она щелкнула пальцами! Была здесь в одну секунду и исчезла в следующую, словно гребаный фокусник.

Я смотрела столько сериалов про любовь со сверхъестественными, что и представить страшно. Пересматривала Баффи со Спайком48 больше раз, чем хотелось бы признавать, но ничто не могло подготовить меня к этому. Как будто все мои ваттпадовские49 мечты сбываются.

Магия, блядь, реальна.

Это единственное объяснение тому, что я только что увидела. Магия реальна, вампиры реальны, оборотни реальны, а я несусь в ливень на огненной лошади.

До меня доходит, что каждый человек, которого я заметила в деревне, сверхъестественно красив, и это, вероятно, не совпадение.

Но почему та женщина назвала его так, если он сам признался мне, что это неправда? Я могла бы принять Фрэнка Штейна за кого угодно. Уж точно за мудака. Несомненно, за похитителя, а также за первоклассного ебуна, но я бы никогда не приняла его за лжеца. Так почему?

— Она назвала тебя Франкенштейном, — выпаливаю я, выпуская все напряжение, что копила, кажется, часами, и снова жмусь в его объятия, не обращая внимания на то, что он такой же мокрый, как и я. Мои мышцы расслабляются, когда я сбрасываю этот груз с плеч. — Я слышала, как она это сказала.

— Меня зовут Фрэнк Натаниэль Штейн, — говорит он, и его тон холоднее, чем набирающий силу ветер вокруг нас.

— Это я тоже знаю. Я не говорю, что ты тот самый доктор, я просто спрашиваю, почему она так тебя назвала?

Полоса молнии сверкает, и я не могу не вздрогнуть от того, насколько она близка, уж слишком близко, чтоб чувствовать себя в безопасности, отчего мокрые волосы на теле встают дыбом. Я вжимаюсь обратно в грудь Фрэнка, ища укрытия под его крупным телом.

— Неважно, — бормочу я, когда особенно темная и мрачная туча надвигается ближе, а дождь усиливается.

— Этого бы никогда не случилось, если бы ты просто сделала, как я просил, и осталась в доме, — ворчит он и отодвигает меня.

— Верно, но вот мы здесь. И если бы не было так холодно, я бы, пожалуй, могла вычеркнуть наше приключение из моего списка желаний, — говорю я ему.

— Списка желаний?

— Ага. У меня есть список того, что нужно успеть сделать перед смертью. Одним из пунктов была прогулка на лошади с джентльменом, прямо как в романе Джейн Остин. Ты не очень джентльмен, но сгодишься.

Он не отвечает, хотя я и не ожидала ответа.

Большая темная дождевая туча внезапно нависает над нами, унося с собой тот скудный рассеянный свет, что помогал находить дорогу к дому, и я вздрагиваю от холода.

— Это выглядит не очень хорошо, — говорю я, как вдруг ветер усиливается.

— Все прекрасно, — отрезает он.

Дождь усиливается, обрушиваясь крупными ледяными каплями на мою и так промерзшую кожу, и вот уже льет сплошной стеной.

— Это не прекрасно!

Новая вспышка молнии, и грохочет оглушительный по своей мощи гром.

— Где мы? — Я протираю очки, понимая, что это бесполезно, и вытягиваюсь изо всех сил, сидя на Броме перед Фрэнком, но не могу даже разглядеть силуэт особняка в этом ливне.

Я поворачиваюсь и бросаю злой взгляд на большого ублюдка позади меня, но он