Щит Спэрроу - Девни Перри

— Перестань ронять свой гребаный нож, — проревел он.

— Я пытаюсь, — прокричала я сквозь бурю и бешено колотящийся пульс.

— Старайся лучше, — усмехнулся он, затем подошел к моему ножу и вложил рукоятку в мою ладонь. — Еще раз.

Я стиснула зубы, желая, чтобы мое тело оставалось сильным и выдержало это. Затем я уперлась пятками в скользкую землю.

— Не падай, — приказал он.

Не падай, не падай, не падай.

Он сделал выпад, еще один удар сверху, и вместо того, чтобы выпрямиться, я отшатнулась назад, споткнувшись о собственные проклятые ноги.

Я упала прямо на задницу. Ад. Это был настоящий ад.

Страж сердито посмотрел на меня сверху вниз, его разочарование было таким же ощутимым, как дождь. Он направил меч мне в лицо, и на мгновение я подумала, что это все. Что, если он испытал меня, счел недостойной и решил избавить Туру от слабой принцессы?

Кончик лезвия коснулся моего лба, когда он убрал прядь с моих мокрых волос.

Краска смывалась. Я практически чувствовала, как коричневое покрывает мои щеки. Мою тунику. Она смешалась с грязью, и я выглядела такой же грязной, какой и чувствовала себя.

— Я сказал, не падай. — Он убрал меч, и локон упал мне на лицо. — Готова сдаться?

Я не могла, как бы мне ни хотелось сказать «да».

— Никогда.

— Хорошо. — Он махнул рукой, приглашая меня выйти на середину ринга. — Твой первый порыв — отступить. Ты должна стоять на своем. Отойди в сторону. Создай пространство для удара. Но не отступай назад. Ты просто приземлишься на задницу. Еще раз.

— Отойти в сторону. Поняла. — Я вскочила на ноги, задержав дыхание на один удар сердца. Затем я направила оба ножа в его самодовольное лицо. — Готова.

Он замахнулся так быстро, что я даже не поняла, что лезвие было рядом, пока не почувствовала дуновение на своей щеке.

Я отскочила назад, как всегда, покачнувшись на каблуках. Но я не упала.

— Черт возьми, Кросс. Атакуй! — закричал он, снова нанося мне удары.

Только я не могла атаковать, не тогда, когда он шел на меня с убийственным выражением в глазах. Мои ноги действовали сами по себе, унося меня прочь, прочь, прочь. К краю ринга. К ближайшему горящему костру.

Он пылал, несмотря на дождь, искры взлетали и цеплялись за мою одежду и волосы.

— Шевели ногами, — крикнул Страж, снова приближаясь.

С огнем за спиной у меня не было другого выбора, кроме как уклониться от его удара.

— Она учится, — поддразнил он. — Наконец-то.

Мои ноздри раздувались, когда он продолжал толкать меня, играя со мной, как с игрушкой, которая может развлечь его в ненастный день.

Я ударила его ножом, целясь в никуда и всюду, но только для того, чтобы мой нож соскользнул по толстой кожаной манжете, которую он носил на левом предплечье.

— Тебе придется ударить посильнее, чтобы пробить шкуру гриззура.

Это заставило меня задуматься.

— Эта манжета из шкуры гриззура? Поэтому ты сохранил убитого монстра?

Не для того, чтобы его кровь не привлекала других хищников, а для того, чтобы из его шкуры можно было делать манжеты и жилеты.

Шкура была невероятно прочной. Жесткой. И, вероятно, более удобной, чем металлические нагрудники.

— Перестань задавать вопросы, Кросс. Дерись, черт возьми. Атакуй.

— Я дерусь, — закричала я, мой голос сорвался. — Я пытаюсь.

— Недостаточно. — Он наклонился, заглядывая мне в лицо. Его глаза превратились в серебристый вихрь, и остальная часть мира растаяла. — Не знаю, почему я удивлен. У куэнтинов обычно лучше получается убегать, чем сражаться.

— Я не убегаю.

— Тогда перестань отступать. Ты хочешь стать королевой Туры? Тогда ты не должна бояться.

— Я не хочу быть королевой Туры. — Признание прозвучало так быстро, что я вздрогнула.

Он усмехнулся.

— Значит, ты предпочла бы гнить в золотом замке, превращаясь в ничто, пока твоя семья не забудет о твоем существовании? Ты была для них никем. Твой отец отказался от тебя, не моргнув глазом. Твоя сестра устроила представление, что прощается с тобой, но я готов поспорить, что она уже в постели твоего жениха. Мужчины, который также отпустил тебя без боя. А разве у тебя нет младшего брата? Они хотя бы позволили вам попрощаться?

Ни один удар, который он нанес сегодня, не был сильнее. Это была каждая неуверенность, вырванная из самых глубин моего сердца и выплеснутая в грязь, чтобы он растоптал ее своим ботинком.

Это было безжалостно. Непростительно.

Но это была правда.

Ярость, которую я не испытывала раньше, горела у меня под кожей. Она была горячей и злобной, и вибрировала во всем моем существе. Мои руки сжимали ножи так, что костяшки пальцев побелели.

— Ты злишься, Воробушек? Используй эту ярость. Черт возьми. Сражайся.

Я ненавижу тебя.

Если бы он мог читать мои мысли, я бы хотела, чтобы он услышал это. Я ненавижу тебя.

Его губы медленно растянулись в улыбке.

— А вот и моя королева.

— Прекрати называть меня так, — вскипела я.

— Заставь меня. — Он отступил назад, подняв руки, и дождь заструился по его плечам, по промокшей ткани, обтягивавшей его напряженные мышцы.

Он уронил меч, и тот упал в грязь. Затем он указал на мои клинки и согнул палец.

Если он хотел драться безоружным? Отлично. У меня все еще не было шансов, но я хотела его крови. Я хотела его боли.

Прежде чем я успела хорошенько подумать, я сделала выпад, нацелив ножи ему в шею.

Он велел мне вцепиться монстру в горло, а сегодня здесь был только один монстр.

Страж метнулся в сторону, быстрым движением убрав его с моего пути. Это заставило меня изменить направление и снова последовать за ним. Снова на его поводке.

Но я все равно погналась за ним, не замедляя шага и бешено размахивая руками в воздухе, надеясь, что мне улыбнется удача и я найду опору. Мне было нужно не так уж много.

Раковина его уха. Кончик его носа. Палец или большеберцовая кость.

Жажда крови разлилась по моим венам, как огонь. Перед глазами все заволокло красным.

Он уклонялся от каждого удара, но я не сдавалась, выплескивая весь свой гнев на него, на Завьера, на моего отца за то, что он отправил меня в Туру.

Я использовала эту ярость, наполняя ею свои руки и ноги.

— Быстрее, — закричал он, когда я ударила его по ребрам, но промахнулась. — Шевелись!

Из моего горла вырвался хриплый крик, шум дождя заглушил его.

Я замахала руками, движения стали небрежными, но я продолжала двигаться, продолжала