Мне тебя навязали - Лариса Петровичева

– звук кулака, встречающегося с мясом и костью. Двое каких-то типов, сплетясь в один клубок, вывалились из проулка на мостовую, и Адемин охнула и схватила мужа за руку, когда увидела, что оборванцы грызут друг друга, впиваясь зубами в плоть.

– Господи, помилуй нас, – пробормотала Динграсс. Эрик, который привалился к ее плечу, прошептал что-то неразборчивое, и по его лицу скользнула гримаса боли.

– Милка, стой, куда спешишь? – из кабака вылетела растрепанная баба, а за ней неспешным шагом, расстегивая ремень, вышел здоровяк такого роста, что с легкостью мог бы перевернуть экипаж. Он наткнулся взглядом на огненный шар Рейвенара, и его голодный взгляд прояснился – здоровяк отступил к дверям кабака и больше не смотрел в их сторону.

Где-то на верхнем этаже скандал достиг апогея – с треском распахнулось окно, и на мостовую с противным чавкающим звуком шлепнулся человек. Адемин взвизгнула от ужаса, но упавший по-паучиному проворно подобрал руки-ноги, поднялся и поковылял прочь. На месте лица у него было кровавое месиво.

Возле храма Святого Дунстана во Тьме толпился народ – здесь почти не было золотых нитей в воздухе, и дышать было легче. Женщины, мужчины, дети – все шли к ступеням, на которых отец Томас раздавал каждому золотистые кружочки освященных хлебцев. Пусть это была малая и слабая защита, но она все-таки была.

Увидев Рейвенара в экипаже, отец Томас коротко кивнул ему, словно один полководец другому: иди, делай свою работу, а я буду делать свою. Рейвенар качнул головой в ответ и резко взмахнул свободной рукой в воздухе – Адемин укололо под лопатку идущим заклинанием, и каждый хлебец вдруг вспыхнул серебром, становясь защитным артефактом.

Отец Томас поднял руку в благословляющем жесте, и Адемин увидела, как вспыхнувшая было в воздухе золотая нить налилась красным и рассыпалась пеплом. Что шептали идущие твари священнику, какие видения показывали?

Неважно. Каждый сейчас был воином на своем участке фронта.

– Жаль, муж ко мне так и не вернулся, – вздохнула Динграсс. – Может, и пожили бы хорошо. А теперь…

Она махнула рукой, не договорив. Теперь все они ехали умирать, это и так было понятно. Адемин, конечно, пробовала оставить Динграсс во дворце, но фрейлина уперлась так, что ее было не свернуть.

И сейчас Адемин была рада, что эта неуклюжая девушка здесь, с ними. В ней не было ни королевской крови, ни особенной магии, но жила другая сила.

Они проехалии мимо памятника, возле которого совсем недавно тренировались, и мельтешение золота в воздухе сделалось быстрее и гуще, словно те, кто шел из тьмы, почувствовали людей и хотели к ним пробиться. Но ни одна из нитей не долетала до экипажа – сгорала в воздухе, так и не прикоснувшись к людям, и Рейвенар объяснил:

– Так работает старая магия. Она продержится еще какое-то время.

Адемин и Динграсс кивнули. Эрик вдруг открыл глаза, заморгал, словно совенок, растерянно глядя по сторонам и не понимая, где находится и почему сюда попал. Рейвенар посмотрел на брата с сочувствием и любовью, дотронулся до его колена и произнес с непрошибаемой уверенностью:

– Все будет хорошо. Мы кое-что сделаем, а потом вернемся домой.

Серые губы Эрика дрогнули в слабой улыбке, и у Адемин сердце стиснуло от жалости.

– Мы не вернемся, – устало произнес Эрик. – И ты это знаешь.

Рейвенар помедлил, потом кивнул.

– Знаю, да. И все-таки мы постараемся.

Через четверть часа пути, когда экипаж вывернул на пустую площадь, окруженную заброшенными домами, Рейвенар приказал остановиться. Подхвостье здесь сияло, словно центр столицы в новый год, озаренное плывущими золотыми нитями, и Адемин вдруг услышала негромкий ласковый голос в голове:

“Ты заслужила сострадания и справедливости. А он не ждет от тебя удара. Перегрызи ему глотку, выпей крови, и тогда все кончится хорошо, наконец-то хорошо. Высшая справедливость – покарать своего мучителя”.

Рейвенар посмотрел на Адемин так, словно прочел то, о чем она сейчас подумала – что в эту минуту тьма шептала ему самому? Бросить навязанную жену на камни мостовой, драть ее, пока плоть не разойдется лоскутами, наконец-то выпустить настоящего себя, такого, каким его создали – Адемин почти слышала эти вкрадчивые слова, но взгляд Рейвенара просветлел, он спрыгнул на грязную мостовую и протянул жене руку.

Где-то далеко всходило солнце.

– Идем, – Рейвенар улыбнулся так, словно приглашал жену на бал. – Нам нужно все закончить, пока не остыл завтрак.

Это было настолько нелепым и светлым, что Адемин рассмеялась, разгоняя темные чары, и оперлась на руку мужа.

– Идем, – кивнула она. – Пора.

 

***

Втроем они встали в центре площади. Рейвенар вооружил Динграсс целой россыпью артефактов на тонких серебряных цепочках и приказал:

– Они обязательно прорвутся сюда во плоти. Артефакты надо метать, как пращу. Справишься?

Фрейлина по-мальчишески бойко усмехнулась и ответила:

– Когда-то отлично палила орехами по наглецам. Справлюсь.

Адемин сжала ее руку, и это было прощание навсегда. Ее пронзило острой болезненной жалостью: Динграсс была хорошей девушкой, и у них могла бы получиться хорошая долгая дружба, но теперь уже не судьба. Фрейлина улыбнулась, прикосновение разорвалось, и Адемин пошла вместе с Рейвенаром и Эриком в центр площади.

– Прости меня, – произнес Рейвенар, покосившись в ее сторону. – Я очень многое понял за это время. Поздно, конечно, начинать жизнь заново, но… прости меня, Адемин.

Адемин вздохнула, взяла его за руку – они остановились чуть в стороне от центра площади, и Эрик запрокинул голову к светлеющему небу и произнес:

– Они идут к нам. Их так много…

– Они что-то тебе обещают? – спросил Рейвенар, и лицо Эрика сделалось мечтательно-нежным.

– Да. Разум, – откликнулся он. – Для этого надо просто убить вас, они говорят, что я справлюсь.

Он опустил голову, посмотрел на Адемин и брата совершенно разумным сдержанным взглядом и добавил:

– Но вы же не думаете, что я с ними соглашусь?

“Нельзя было тебя втягивать во