Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара - Анна Ледова

– О-оооо, – рокотали дэвры. – Ещё давай!

– И невесомая такая – ну вот чисто бабочка-ниананни. А смеётся – будто ручеёк звенит!

– Так это беляночка над тобой, малой, смеялась! – поддел новоявленного героя вечный скептик Кныра.

– Не-е… Это она над другими типа, что те барашка не заценили. А вот она попробовала нашу стряпню и ей прям понравилось!

– О-ООООО!.. – ещё пуще взвыли дикари, а громче всех Потрошила.

Продолжаться это могло бесконечно. Я, разумеется, придержала при себе услышанную оценку Юна от тех высокородных девиц. Иначе дэвры своими воплями перебудили бы весь Ноош-Тейн. «А вот этот очень даже ничего, – хихикнула тогда Карлотта, косясь на Юна. – И совсем не старый, как все остальные. И хорошенький».

В восемнадцать лет, конечно, всё видится иначе. Даже мои двадцать пять ей, наверное, казались порогом зрелости. Что уж говорить о Чёрном Вепре. Ему, по моим прикидкам, было около тридцати или больше. Действительно, какая возмутительная «старость»… А ведь Тийге был даже младше её самой.

Меня же ждало письмо от матушки, и с ним я устроилась в беседке. Оставаться в доме наедине с Мелли было решительно невозможно. Её душил праведный гнев по отношению к Вангапу, а я только подлила масла в огонь, неосторожно заметив, что в таком её состоянии ей действительно гораздо больше подходит фамилия Ярая, нежели Ризе. Мне удалось выскользнуть наружу, прежде чем в мою сторону полетел фарфоровый сервиз.

Вот матушка была не так деликатна, как Альберт. Она без прикрас сообщила о явных ухудшениях в душевном здоровье отца. И даже с физиологическими подробностями. Эти особенности поведения детей в определённом возрасте госпожа Минци проходила на собственном опыте как мать, я же изучала их как тесса. Могли ли быть между нами секреты… Этот интерес к собственному телу или продуктам его жизнедеятельности обычно характерен для трёх-четырёх лет. У меня сжалось сердце, а горло душили слёзы. Слава богам, это случилось всего пару раз после моего отъезда. Но ещё он почти перестал разговаривать. А временами впадал в агрессию.

Королевский лекарь наведывался регулярно. Прописывал средства, укрепляющие память; советовал играть с отцом в шахматы, когда тот был в ясном сознании, чаще прогуливаться по памятным местам.

Матушка и так будто обзавелась вторым ребёнком, проводя с ним всё своё время. Выводить любимого супруга, уважаемого всеми соседями теви, будто собачку на прогулку, было выше её сил. Кто бы смог упрекнуть госпожу Минци в её многолетней хандре?

Меня она знала хорошо и запретила мне возвращаться раньше срока, если я вдруг сочту это письмо чересчур тревожным. Отец всегда любил меня больше, чем матушка, но расстояние внезапно обнажило её чувства. И в этом категоричном запрете я углядела лишь одно – заботу обо мне; нежелание, чтобы я видела всё это собственными глазами.

Слишком много эмоций принёс этот день. Выжег всю изнутри. Так что когда бесшумно раздвинулись кусты и прекрасно узнаваемая фигура тенью скользнула в беседку, я не испытала почти никаких чувств.

– Поиграешь мне, аурем?

– Простите, господин Риедарс, боюсь, я не в настроении.

Чёрный Вепрь подобрался ближе. Но, видимо, заметил моё подавленное состояние, и не стал подсаживаться вплотную. Я неотрывно смотрела на догорающую свечу на рояле. Письмо я давно убрала в карман, перечитывать эти строки не хотелось – и так каждое слово намертво въелось в память и свербило изнутри.

Кайарахи кивнул и замер рядом безмолвной горой. Но спустя пару минут я заметила, как бегло мелькают его пальцы у шеи. Моё невежливое молчание и не самый любезный отказ всё же вошли в запоздалый конфликт с воспитанием. Тогда я спросила, но больше из вежливости, чем из действительного любопытства:

– Всегда было интересно узнать, господин кайарахи: что означают эти косички у дэвров? Может, вы поведаете мне эту тайну?

– Нет от тебя тайн, аурем, – тихо пробасил Вепрь. – Сейчас обещание плету. Дал сегодня другу. Выполню – распущу.

– То есть как узелок на память?

– Зарок. А на память вот эта, – Вепрь тронул косицу с тремя белыми бусинами. – Чтобы о родине всегда помнить. Сил придаёт. Посмотришь – и знаешь: ждут тебя там; есть куда вернуться.

– А эта? – я указала на косичку, что шла от правого виска – в неё был вплетён тонкий алый шнурок.

– Эта… А эта ни к чему уже, – очень тихо сказал Вепрь. – Расплетёшь, Аурелия?

Меня удивила эта просьба, и я уже было протянула руку. Волосы у кайарахи были густые, гладкие, и мне столько раз до этого хотелось провести по ним рукой, пропустить сквозь пальцы, что сначала даже не задумалась. Но вовремя опомнилась и отдёрнула руку.

– Извините, господин Риедарс. Просто за три недели, проведённые среди хойя, я поняла, что каждое слово и действие дэвров зачастую наполнено скрытым смыслом и, не зная его, легко оказаться в неловком положении. Как это «аурем менс», которое за одну секунду в глазах остальных дэвров сделало меня вашей… вашей… боги милостивые, я даже слова подобрать не могу. Я поняла тогда ваше стремление защитить меня от посягательств, но всё же такие вещи нужно оговаривать заранее. Нельзя ведь так, без согласия…

Кажется, мои слова Вепрю снова не понравились. Да что ж такое, чем я весь день его гнев вызываю…

– Видать, не особо-то и поняла… И опять штучки свои: ловко-неловко. Головой только своей учёной и думаешь, чихнуть не по писаному не смеешь, – зло рыкнул он. А потом добавил, смягчившись. – Не обяжет это тебя ни к чему, аурем. Расплети. Мне приятно сделаешь.

Может, это какая-то особая честь? Или так уважение к дэвру проявить можно, освободив его от очередного зарока? Кто знает, какое значение имеет это действие. Похоже, тонкостей в их дикарском этикете ничуть не меньше, чем в нашем. Но раз не обяжет…

Хитрые тугие узелки шнурка поддались не сразу и всё это время кайарахи не отрывал от меня сосредоточенных глаз. Распутав красную обмотку на конце косички, я принялась за неё саму. Волосы такими и оказались – гладкими, приятными, легко скользили между пальцами. Я расплела её до основания, нечаянно огладив кожу на виске. Вепрь издал короткое урчание и ткнулся носом мне в ладонь, потёрся им о запястье. А потом потянулся руками к моим волосам, распуская тугую косу…

Это снова выходило за рамки понимания. Приличий – так уж точно.

– Господин Риедарс, прошу