Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара - Анна Ледова

class="p1">– А, Вангапу, – сообразила я. – Да, ранги матау возвращается на Мота Нуи вместе с Вепрем.

– Ну и скатертью дорога, – пробурчала Мелли.

– Кайарахи всем предложил туда перебраться. Так что если вы захотите поехать…

– Вот ещё! Пусть вот и валит, медведь сиволапый! – разозлилась Мелли. – И без его устриц прекрасненько проживу! Вот все они мужики такие! Чуть что – и в кусты сразу!

– Мелли, у них там дела какие-то срочные. А Вангапу правая рука кайарахи. Считайте, это тот же герцог Наштау, наш первый министр. А вовсе не разносчик лакомств.

– Да знаю я, девонька… Знаю всё, милая. Ох, да что ж ты мне душу всю взглядом буровишь… Сама ж из-за тебя всю ночь глаз не сомкнула… Опоздала я, похоже, с советом своим глупым. Ох, Ари, малютка ты моя…

Я, не выдержав, просто вышла из-за стола, оставив сердобольную госпожу Ризе наедине с подаренными фруктами и нереализованным материнским инстинктом.

С обучением сегодня тоже не задалось.

Дэвры необычайно гордились вчерашним своим поведением на приёме, и им даже в голову не приходило, что что-то могло пойти не так. Пришлось спустить их с небес на землю.

– Манеры, господа, это не то, что выставляется напоказ. А то, что настолько естественно, что порой вовсе незаметно.

Я досконально разобрала все их ошибки. Начиная от приветственных тычков в грудь высшим лицам государства, и заканчивая выбитыми дверями и постоянным диким ржанием.

Окрылённого Юна, без конца болтавшего о «прекрасной белой леди», тоже пришлось осадить.

– Господин Юн, я не считаю разумным ваше увлечение леди Овильштанд. Да, вы пребываете под сильным впечатлением от вашего первого танца. И я считаю должным похвалить вас и отметить, что он был весьма неплох. Но не стоит концентрировать свой восторг на герцогине Карлотте. Вы встретите в Астеви-Раше ещё немало прекрасных дам.

– Так куда прекраснее-то? – покраснел Юн. – Она ж вот вся такая… Ну, вот прям та самая… Не хочу я никаких других леди!

– Ты чего, тесса, а? – не поняли меня и остальные дэвры. – Не шарахнулась же беляночка от малого, как та, вторая. Значится, люб он ей оказался, ага!

– Сама, вон, с ним заговорила!

– Агась! Это ж даже круче, чем письмо накалякать!

– Ну-кась, малой, расскажи ещё раз, чего она там тебе мурлыкала?

Юн опять покраснел, но отношение хойя к нему явно претерпело изменение: теперь его подбадривали уже без всякой насмешки.

– Так эта… Ну говорил же ж уже…

– Дак ещё раз скажи! – возмутился Медоед. – Мне б такое баба сказала – я б на каждом углу всем хвастался!

– Ну, в общем… Вот типа руки у меня сильные, и ещё я в эту… в ритму ваще очень в масть попадаю, – смутился юноша.

– О-ооо! – поддержали его дэвры. – Слышала, тесса? В самую масть! А это типа до глубины кишок, или как ты там объясняла…

– Господин Юн, это всего лишь ни к чему не обязывающий комплимент. Проявление вежливости, – строго оборвала я эти восторги. – Способ поддержать разговор, так как танцевать с партнёром молча считается неучтивым. Пожалуйста, не принимайте эти обыденные любезности за нечто совершенно другое! Я понимаю, возможно, вам просто не доводилось прежде слышать в свой адрес приятные слова от юной красивой девушки. Но не воображайте себе того, чего нет! Ну, вероятнее всего, нет… В смысле, я не отрицаю некоторой возможности, что за любезностью могла крыться…

Я впервые запуталась в собственных словах и не смогла даже довести мысль до конца, потому что Тийге обиженно захлопал глазами, а остальные дэвры как-то недовольно зарокотали.

– Вы чего злая-то такая, тесса? – тихо пробасил юноша. – Спали, что ль, плохо?

– Боги милостивые!.. – вскинула я руки. Действительно, в некоторых вопросах – словно дети малые!

От своего резкого неуместного выпада стало совсем тошно. А дикари ещё вдруг начали обмениваться тычками и кивками. Я проследила их взгляды и… О боги. Да. Они во все глаза рассматривали повязанный красный шнурок на моём запястье. А потом искали что-то взглядом в моих волосах. Не находили, и от их странной реакции стало вдруг не по себе. Они не смеялись, не перемигивались с похабными усмешками. А обеспокоенно пытались заглянуть мне в глаза, не понимая причин моего недовольства.

– Вам, мож, надо чего, тесса? – сочувственно спросил Потрошила. – Хотите, травки заварю? От лунной слабости у баб тож помогает… Чож мы, без понятия, что ли…

От настолько прямого и беспардонного замечания у меня дар речи пропал. Я стояла и просто разевала рот, не зная, как вообще на это реагировать! Вот так запросто заговорить вслух о регулах! И не наедине, не в деликатном разговоре с матушкой или лекарем! И кто: мужчина с девушкой! В окружении ещё десятка мужчин!!..

Боги, нет, они не дикари даже… Просто дикие бабуины, дети природы, что лишь по случайности надели штаны и выучились говорить! Для них что, вообще нет никаких запретных тем?..

Выдавив какие-то невнятные бормотания и покраснев до кончиков ушей, я позорно сбежала. В один миг всё просто перевернулось с ног на голову. Самой растоптать репутацию выдержанной, всегда спокойной и приветливой, всепонимающей тессы за один день…

Вода. Океан печали забирает, рассказывал Чёрный Вепрь. На том самом утёсе недалеко от пристани, где он впервые показал мне фанау-марама, я и дала волю слезам. И, да, треклятые регулы сегодня, как назло, тоже случились.

– Езжай с нами, малявочка, – прорычали сзади. – Ктоху́нгетебе надо. Кайарахи говорит, чёрная тень у тебя на душе. Совсем плохая, изнутри точит.

Я не сразу узнала голос, потому что его обладатель обычно не участвовал в процессе воспитания. Да и вообще был немногословен, хотя утром будил нас воплями с завидной регулярностью.

– Господин Вангапу, – кивнула я, поспешно утирая слёзы. – Прошу извинить, день не задался. Но всё же должна заметить, что обращать внимание на чужие переживания – это не совсем этично… А со стороны господина кайарахи и вовсе крайне бестактно было обсуждать подобные вещи пусть даже с близким товарищем.

– Да дел-то мне, чего вы там с Чернышом сговориться не смогли, – удивился Ярый. – Я ж про другое, малявочка. Горе тебя поедом ест. Как эту свою «тра-та-та» грустную начнёшь играть, так оно ж сразу всем слышно. «Отчий дом». Этого, Дивельстера, кажись. Вот