Сиротка для Ледяного Повелителя - Алиса Лаврова

Она выразительно поглядела на меня. Явно заметив, что я чем-то обеспокоена.

И я решила довериться ей.

— Пожалуйста, — шепнула я ей на ухо, — отвлеките Гаррета, так, чтобы он не заметил меня.

Она кивнула мне, как будто и так все уже поняла.

— ну что? Не будем мешкать! — энергично сказала я, и потянула мальчиков за собой к выходу, пока Гаррет не заметил нас.

— Клара нас догонит, — сказала я, надевая верхнюю одежду.

А сама следила за проходом, где в любую минуту мог появиться силуэт Гаррета.

Я была ужасно благодарна Кларе, что она не стала задавать лишних вопросов и просто пошла делать то, о чем я ее попросила.

Мне оставалось только надеяться, что положилась я на нее не напрасно.

Нужно было торопиться, нужно вернуть огонек. И повелитель как можно быстрее должен узнать, что задумал Гаррет.

— Так, получается, мы не на пикник вышли? — спросил озадаченный Джод, когда я повела их к пристройке, в которой жил Соломон.

— Разумеется, — закатил глаза Талем, посмеиваясь над своим младшим товарищем, — дураку понятно, что устраивать пикник, когда на улице такой колотун, будет только умолишенный.

Он сказал слово умолишенный так, словно слышал его от кого-то из взрослых и давно хотел применить в речи, и вот, наконец, ему это, удалось.

— Я не дурак, — огрызнулся Джод.

— Все верно, — перебила я их спор, пока они, чего доброго, не затеяли тут драку,

— ты не дурак, Джод, и пикники бывают какие угодно, хоть летние, хоть зимние, нет такого закона, который запрещал бы проводить их в любое время года.

— Вот, понял? — сказал торжествующе Джод глядя на Талема.

Тот только пожал плечами.

— Милли явно не на пикник нас вытащила.

— И это тоже правда, — сказала я с улыбкой, оценив наблюдательность Талема.

— Тогда я ничего не понимаю, — сказал озадаченный Джод, — я вообще-то есть хочу.

Я постучала в дверь.

Никто не отвечал.

— Если хочешь есть, — сказала я, — не сдерживай себя.

Открыв корзинку с едой, я вытащила теплую булочку и дала ее Джоду. Только в эту минуту я поняла, насколько сама проголодалась.

Я еще раз постучала, на этот раз намного сильнее.

Потом я нажала на ручку и обнаружила, что дверь не заперта.

То, что здесь что-то неладно, я поняла сразу же. На полу валялись вещи, и вся прихожая была разгромлена, как будто здесь похозяйничал медведь.

Тяжелое предчувствие сразу сдавило мне грудь и я, попросив мальчиков не идти дальше со мной, а подождать у входа, прошла внутрь дома.

Соломон лежал на полу без движения. Что-то черное растекалось вокруг Только подойдя поближе, я поняла, что это такое.

Я, охваченная ужасом, все-таки взяла себя в руки и быстро присела рядом с саджанцем и потрогала его пульс.

Дрожащими пальцами я с облегчением нащупала едва различимое сердцебиение.

Соломон потерял много крови, но был все еще жив.

— Кто же это сделал? — прошептала я.

И вдруг обнаружила, что саджанец шевелится. Он разлепил глаза и сказал что-то глядя прямо на меня.

Я наклонилась к самому его лицу, чтобы расслышать, что он говорит.

— Что? — спросила я.

— В моей сумке, достань оттуда склянку с прозрачной жидкостью, — едва слышно сказал он.

Я тут же заозиралась по сторонам, пытаясь найти то, о чем он говорит. И тут в комнату заглянул Талем. По его глазам я поняла, что мальчик в ужасе. По хорошему, ему бы не наблюдать за такими вещами.

— Талем, — сказала я дрожащим голосом, — кто-то ранил его, нужно срочно бежать за помощью. Найдите повелителя и приведите сюда, пожалуйста.

— Талем кивнул и тут же, не говоря лишних слов, выбежал из дома.

Я быстро обошла все три комнаты, в которых проживал Соломон и нашла сумку из толстой кожи, в которой хранилась куча каких-то предметов, назначения которых я совсем не понимала. Но была там и склянка с прозрачной жидкостью. На ней была налеплена бумажная этикетка с рисунком, изображающим ангела.

Что это такое? — спросила я, вкладывая в руку Соломона то, что нашла.

— А сейчас слушай меня внимательно, девочка, — едва слышным голосом сказал Соломон, — ты должна взять эту жидкость и выпить ее. Это слезы ангела, они излечивают любые раны, как душевные, так и физические. Как только ты это сделаешь, твой дар вернется к тебе и ты сможешь спасти жителей этой несчастной деревни. У тебя есть шанс.

Он поднял руку и окровавленными пальцами вложил мне в руку склянку.

— Давай, Милли, — говорил он, — не теряй время.

— Я не могу это сделать, — сказала я, разглядывая маленькую склянку.

— Не говори глупостей. Выпей сейчас же.

— Если я сделаю это, ты умрешь.

— Если ты не сделаешь этого, то умрут все остальные. Я очень плохой человек и совершил много зла. После моей смерти никто плакать не станет:

— А что, если стану плакать я?

— Ты меня не знаешь.

Соломон закашлял, и я поняла, что жить ему осталось едва ли больше нескольких минут. Я старалась не смотреть на его раны.

— Это ведь Гаррет сделал? — спросила я Соломона.

— Передай Крастену, что Гаррет собирается убить его и стать повелителем. Идиот возомнил, что сможет занять его место. Я пытался объяснить ему, что ничего не выйдет. Но он не слушал. Он никогда и никого не слушает.

Я посмотрела на склянку в своих руках.

Неужели, мне нужно только выпить эти несколько капель и мой огонек вернется? Я снова буду чувствовать это тепло и не буду замерзать в объятиях моего повелителя? Я спасу всех этих несчастных людей вместе со стариками, детьми и моим возлюбленным?

Я поглядела на умирающего Соломона. Его грудь вздымалась и я слышала, как он хрипит. Похоже, это были последние его вздохи.

Дрожащими пальцами я открыла склянку, молясь, чтобы руки меня не подвели. И я не пролила случайно содержимое на пол.

— Давай, Милли, — прошептал Соломон, — наконец-то мой долг будет исполнен.

Я вспомнила, как Соломон достал меня, замерзшую чуть ли ни до смерти, из снега и притащил в тепло.

Потом я вспомнила чашу, которую нужно было выпить на острове.

— Верни огонь, — говорил голос.

Этого он от меня хотел? Пожертвовать одной жизнью ради