Суккуб для наследника - Екатерина Александровна Оленева

Это было как раскачать качели и — резко остановить. Максимальное напряжение без стадии расслабления.

Николь успела пожалеть о содеянном ещё до того, как они разомкнули объятия. Она чувствовала себя обнажённой, как никогда раньше. Ей хотелось ускользнуть, но бежать было некуда — всюду беспощадный солнечный свет.

Запахнув на себе халат, она холодно взглянула на Дианджело:

— Нужно отдать тебе должное. Ты всегда получаешь то, чего добиваешься. Можешь поставить галочку напротив моего имени в своём ежедневнике.

Она подошла к окну, невидящим взглядом уставившись на сверкающее в ярких солнечных лучах море. И вздрогнула от неожиданности, почувствовав, как он снова обнимает её за плечи, пристраивая подбородок ей на плечо.

— А если я не хочу ставить галочку? И у меня нет ежедневника?..

От его прикосновения Николь вновь почувствовала себя готовой растечься, растаять, поддаться чувствам. На этот раз не страсти — это бы ещё полбеды. Желанию погреться, вместе пошутить, обсудить проблемы. Нежно провести рукой по его волосам.

Но вся беда в том, что её чувства никому не нужны. И, говоря по чести, она ведь даже обидеться на него не может?

«Вот ведь проблема, — фыркнуло собственное сознание голосом Исабель. — У тебя есть чары, способные любого мужика превратить в покорное животное».

В том и проблема, что гламор ничего не решал. Суккубы способны вызывать похоть — но не любовь. Выше гениталий власть секса не распространяется. А страсть — это не любовь. Она как вино — пьёшь до потери человеческого облика, потом следует жёсткое похмелье.

Любовь — вода. Чистая, животворящая, не имеющая цвета, вкуса, запаха. Но без любви, как без воды, нет жизни.

В облике рыжей бестии Николь хватало страсти. Ей было не обидно, что Ди лишь хотел её. Потому что у «рыжей» даже имени не было.

— Я был настолько плох?

— Что?.. — вздрогнула Николь.

— У тебя такое грустное лицо, что в пору прощение просить. В чем дело, Николь?

— Дело не в тебе, поверь…

— И не подумаю я тебе верить. Ты была такой страстной, а потом — как подменили. Что случилось? Я был груб? Сделал тебе больно? Что не так?

— Ты вряд ли захочешь знать.

Линия челюсти у него затвердела, губы сжались в полоску, и он стал очень похож на младшего брата:

— Если бы не хотел, не спрашивал бы. Чёрт! Вот в этом вся проблема! Стоит начать относиться к женщине не как к…

— К чему?

— Да не важно, — взъерошил он пальцами волосы. — Просто, когда женщина на пять минут, ты не чувствуешь себя таким куском дерьма, как я сейчас. Тебе не важно, что она о тебе думает. И что ты не способен даже просто удовлетворить её. Ты ведь уже жалеешь о случившемся, да?

— Не потому, что ты был в чём-то плох, Ди. Совсем по другой причине. На самом деле, дело не в том, что ты плохой любовник — как раз хороший…

— Спасибо. Продолжай.

— Что — продолжать?

— Говорить продолжай.

— Ты прав, я жалею, что поддалась импульсу. И ты прав — я действительно влюбилась в тебя. И со мной такое впервые. Я не похожа на твоих девчонок. Не привыкла ко всему относиться легко. Для меня это утро многое значит. Это не просто эпизод между тем, как почистить зубы и позавтракать, вроде зарядки. У меня ты первый. И… я вообще не понимаю, как подобное могло случиться! Ты же не должен мне нравиться? Ты мне не нравишься. Но меня к тебе тянет вопреки всем доводам рассудка. Ты, словно колючка или заноза, засел у меня в голове и в сердце, никак от тебя не избавиться! Говорят, лучший способ избавиться от искушения это уступить ему?..

— Ты поэтому уступила?

— Я сделала то, что хотела! Думала, станет лучше, легче, но легче не стало. И это мои проблемы. Не твои.

— Опять сейчас скажешь, что мне лучше уйти? А если, после того, как я уйду, не легче, не лучше не станет?

— Я большая девочка. Справлюсь.

— Не уверен, что хочу, чтобы ты с этим справлялась. Приятно, когда тебя любят.

— А как насчёт — любить самому?

— Мы сейчас выясняем отношения, я правильно понимаю? — приподнял он вопросительно бровь.

— Да.

— Вот так прямо сразу?..

— А чего тянуть? Как ты хотел? — усмехнулась Николь. — Давай, расставим точки над i и будем двигаться дальше?

— Дальше — это куда?

— Зависит от того, чем закончатся выяснения отношений.

— И твой идеальный вариант?

— Я хочу повторения. И никаких других женщин. И никаких наркотиков.

Он засмеялся:

— Всегда поражался скромным желаниям скромных девушек! Мы всего лишь переспали, а ты?.. Вот так всё и — сразу?

— Ну, да.

— Как-то не слишком романтично. Будто про контракты говорим и деловую сделку заключаем.

— Романтика — это когда удовольствие без ответственности? Так? Очень часто мужчины видят романтику приблизительно таким образом: я беру, что хочу и ни за что не плачу. Я не стану ходить вокруг да около. Я перед тобой такая, какая есть. Мне не нужен секс без обязательств и удовольствие без отношений. Я готова вместе с тобой бороться с твоей зависимостью при условии, что ты готов.

— Даже не знаю, что сказать? Я ещё даже не уверенл, что хочу купить эту вещь, а мне уже полную инструкцию хранения, проценты и страховую часть вручили.

— Больше ничего говорить ненужно. Ты всё уже сказал. И… я тебя не держу, Ди. Вот бог — а вот порог.

— Это же глупо.

— Что именно?

— Ты слишком торопишься. Слишком категорична.

— Думаешь, стоит снизить темп? А что это даст? Завтра ты влюбишься в меня сильнее, чем сегодня? Вряд ли. Так что — чего тянуть?..

Дианджело прячем руки в карман и выдавливает из себя одно из своих улыбок-трещин:

— Я не люблю, когда на меня давят, Николь.

— Я на тебя не давлю.

Подойдя, он целует её в лоб:

— Ты классная. Очень милая. Но тебе нужно учиться дипломатии. Ты нельзя, понимаешь? Людям нужно давать воздух и пространство, иначе они станут задыхаться в твоем присутствии. Ещё увидимся.

Он ушёл, оставив Николь в одиночестве.

На нечто подобное она и рассчитывала. И совесть, и даже Джастина могут теперь заткнуться. Николь сделала всё, что смогла. Джастина требовала, чтобы её сыночка попытались заинтересовать? Николь откатала программу на максимуме и по полной.

Finita la commedia.

На душе было пусто, как бывает пусто в прибранном доме после того, как жильцы вывезли оттуда все вещи.

Спокойно, пусто и ясно.

Глава 16