Северный ветер - Александрия Уорвик

Врываюсь в комнату, резко застываю. Все заполнено звуками, похожими на музыку. Переливается легкое, воздушное щебетание, трели всех тонов, их подчеркивает низкая, мрачная басовая гармония. А еще – такое слабое, я даже не уверена, не почудилось ли мне, – раздается звонкое пение крапивника, птицы, в честь которой меня назвали.

Вольер представляет собой большой зал, и по форме он напоминает полную луну, и все это колоссальное пространство до самых стропил заполнено самыми разными видами птиц. Пол пуст, ничто не загораживает стены. Тут нет ни окон, ни дверей, темняку некуда было бы сбежать. Солнечный свет, по идее, проникает через отверстие в сводчатом, украшенном филигранью потолке далеко-далеко вверху. Твари здесь нет. Только пение птиц.

Развернувшись, я снова мчусь по коридору. И без того тусклый, он тянется в еще более глубокую темноту. Если темняк не вошел в вольер, то наверняка двинулся туда. Придерживаюсь главного, широкого коридора, затем сворачиваю вправо и останавливаюсь.

Путь мне преграждают четверо мужчин. Проход обрамляют потрескавшиеся колонны покрытого пылью черного дерева, а вдали я замечаю место, где пол лопнул, будто земля вздыбилась великой волной и оставила руины. Все, что лежит за первыми тремя дверями, скрыто тенью.

Запретное северное крыло.

– Где он? – вопрошаю я, тяжело дыша. – Куда подевался?

По лицу, несмотря на холод, стекает пот.

Молчание. Стражи настороженно смотрят на меня, оружие в моих руках, одежду на мне, и я гадаю, не схожу ли я с ума. Я видела темняка. Чуяла горячий, отдающий железом запах раскаленного горна. Все было по-настоящему. Как они могли пропустить это существо?

– Где кто, госпожа? – ровным тоном спрашивает самый высокий стражник.

– Темняк.

Призраки мельком переглядываются, общаясь без слов.

– Госпожа, – произносит один любезно, сжимая пальцы на рукояти меча в ножнах, – в цитадели нет темняков. Господин ее от них защитил.

– Тогда вам будет интересно узнать, что защиты нарушены, поскольку я сейчас одного тут встретила. Он сюда сбежал? Вы его видели?

Темняки славятся способностью незаметно сливаться с темнотой, по сути становиться невидимыми, но я надеялась, что свет факелов все-таки ему помешает.

Стражники явно не обеспокоены. Они вообще будто спят на ногах.

– Госпожа, – снова говорит высокий. – Час поздний. Может, вам приснился сон?

– Что-то не так?

Вздрагиваю от неожиданности, услышав раскатистый и плавный голос Короля стужи, оборачиваюсь. Он выходит из темного коридора, того же, что и я. Окидывает взглядом стрелу на тетиве, сочащуюся кровью ладонь, голые ноги под короткой ночной рубашкой, на которых задерживается.

– Где-то в цитадели, – шумно выдыхаю я, опуская оружие, – темняк.

Выражение лица короля – лезвие на точильном камне, что на глазах становится все острее.

– Ты уверена?

– Да. Почуяла его запах из своей комнаты. Он сбежал в этот коридор, но я его упустила.

Король мне верит. И в то же время сомневается.

– Защиты непроницаемы. Ничто не проникнет через ворота или стену, если я того не пожелаю…

– Стой, – резко и немного зло. Пытаться как-то иначе не хватит терпения. – Просто… стой. Мне не нужно, чтоб ты тут говорил, во что ты веришь или как оно есть. Мне нужно, чтобы ты послушал. – Сейчас это самое меньшее, что можно сделать, и самое важное. Услышать. Не отвергнуть. – Можешь?

– Я пытаюсь… – начинает Король стужи, весь натянутый.

– Старайся сильнее.

Он смотрит на мою руку, сжимающую до побелевших костяшек изогнутый лук. И я не в первый раз чувствую, что Северный ветер видит многое, хоть и говорит мало.

– Хорошо, – сдается он, и голос будто покрыт глянцем, еще одним слоем, чтобы вернуть гладкость. – Я прикажу расследовать это дело. Не выходи из своей комнаты до конца ночи ради своей же безопасности. Как только что-то будет ясно, я пришлю Орлу.

По крайней мере, король отнесся к моим словам серьезно. Коротко кивнув, я выдвигаюсь обратно. К моему удивлению, король оказывается рядом.

– Что ты делаешь?

– Сопровождаю тебя в покои.

Видимо, так для него ценна моя кровь. Ее нужно беречь.

Мы молча идем по коридорам. Неужели я каких-то несколько часов назад вернулась из театра? И некоторое время наш разговор с королем был почти приятным… пока я все не испортила.

Когда мы добираемся к моим комнатам, я шагаю вперед, пробормотав:

– Спасибо.

– Жена.

Скриплю зубами. Опять это слово. Но изволю бросить на короля взгляд через плечо:

– Что?

В голубых глазах вспыхивает чувство за пределами моего понимания. Но произносит он лишь:

– Не забудь запереть дверь.

Глава 14

Одним поздним утром, сидя у окна и штопая дырку в тунике, я замечаю среди пейзажа внизу движение.

Темный силуэт, неясный из-за расстояния, вываливается из-за деревьев недалеко от внешней стены. Резко выпрямляюсь, но… нет. Не темняк. Он стоит на двух ногах. Кажется, это мужчина. Он медленно бредет, пробирается сквозь глубокий свежий снег. Падает, поднимается. Снова падает и лежит так долго, что меня охватывает тревога, но все же ему как-то удается встать. Он доходит до ворот и останавливается, шатаясь. Плащ – если изодранную ткань можно так назвать – хлопает за спиной на ветру. Одна рука безвольно свисает.

Забытое шитье лежит у меня на коленях. Мужчина ранен, это ясно. Откуда он взялся? Сколько прошел, чтобы добраться до цитадели?

Он поднимает здоровую руку в умоляющем жесте. Просит разрешения войти. Лекаря, еды, убежища. Хоть что-нибудь или все сразу. Жду, что стража откроет ворота. Вместо этого раздается оклик. Мужчина вдруг дергается, и я ахаю, когда он, рухнув на колени, падает лицом в снег.

Подавшись вперед, я прижимаюсь носом к ледяному стеклу, чтобы получше рассмотреть. Зрелище ни с чем не спутать. Из плеча мужчины торчит стрела.

Они его подстрелили.

Горло саднит подступающей яростью. Так вот как король отвечает на крик о помощи.

Встаю на ноги, откладываю шитье, охваченная леденящим спокойствием. Цапнув лук с колчаном, спешу вниз по лестнице, распахиваю боковую дверь и стремительным шагом пересекаю двор. Сердце заходится воем. По коже разливается румянец подступающего жара, я не чувствую ни ветра, ни холода. В приступе ярости я забыла накинуть плащ.

– Открыть ворота! – ору я, перепрыгиваю трещину в брусчатке.

Внутри стены снег ежедневно разгребают лопатами.

– Нам запрещено открывать ворота, госпожа! – кричит сверху стражник. – Приказ господина.

Накладываю стрелу и натягиваю тетиву до упора еще до того, как он заканчивает фразу. Будь я менее сдержанна, стрела бы уже торчала у него из глаза. По ту сторону стены истекает кровью человек. Это вам не шутки шутить.

– Ваша королева, – говорю я, и голос звенит презрением, – отдала вам приказ. Вы откроете ворота, стража, или король узнает о вашем неповиновении.

Повисает тишина.

– Бегом!

Молчание.

И зубья ворот наконец приходят в движения, лязгает механизм. Скрипят петли.

В снегу лежит тело. Потрескавшаяся кожа и рваная одежда. Бросаюсь к мужчине, а затем застываю. Он не призрак. Ни прозрачности, ни размытых очертаний. Он человек – из плоти и