Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

Наагасах с шумом выпустил воздух сквозь зубы и дал шенкелей коню. Разговор закончился. Мы тронулись в обратный путь.

* * *

Вернулись мы в имение ещё ночью, но уже ближе к утру. Нас встретили обеспокоенный отец и белая как мел мачеха. Наагасах холодно заверил, что всё в порядке, и отнёс меня, завёрнутую в его плащ, в свою комнату.

А дальше он поступил неожиданно и совершенно неприлично: повалил меня на кровать и опять поцеловал, прижимая сверху своим телом. Я, изрядно испугавшись, попыталась вырваться, но мужчина этого даже не почувствовал. Его руки гладили моё тело через платье, его язык ласкал мой рот изнутри, пару раз мужчина даже слегка укусил меня за губу. Это было стыдно! Но в тот момент, когда его рука сжала мою грудь, возникло странное томление – и стыд отступил. Вместо того чтобы смутиться и возмутиться, я захотела, чтобы наагасах сжал мою грудь ещё раз, чтобы снова почувствовать это томление. Левая рука мужчины легла между моих ног и сжала там… всё. И это почему-то тоже было очень приятно. Прикосновения его губ и языка стали волнующими. Я робко коснулась своим языком губ мужчины в ответ, и он, что-то зарычав, сжал меня сильнее.

Отпустил наагасах меня только через несколько минут… или, может, через час. Голова кружилась, тело горело, а губы болезненно ныли. Наагасах же был жутко доволен.

– Ну вот, – как кот промурлыкал он. – Теперь, когда твоё тело проснулось и ты познала удовольствие от моих прикосновений, тебе будут нравиться даже самые невинные мои поцелуи.

У меня не было ни сил, ни желания, чтобы ответить ему.

* * *

Я лежала в постели наагасаха и сонно хлопала глазами. За окном был глубокий день, солнце успело перевалить на другую сторону замка. После бессонной ночи, проведённой на лошади, жутко хотелось спать. И, проспав большую часть дня, я всё ещё хотела спать.

Разбудили меня голоса, доносившиеся из гостиной. Один тихий, размеренный – наагасаха, второй высокий и возмущённый – мачехи. Прислушавшись, я поняла, что мачеха наконец-то выяснила, где именно я ночую, и ужасно возмущена. Наагасах отказывался следовать приличиям, то есть отправить меня спать до свадьбы в другую комнату, чем ещё сильнее возмущал графиню. В конце концов она ушла, громко хлопнув дверью.

Я завозилась, поплотнее заворачиваясь в пышное одеяло. Признаться честно, я уже немного привыкла к присутствию наагасаха по ночам. С ним рядом было тепло, даже жарко, и можно было не опасаться, что кто-то влезет в окно.

На грани слышимости до меня опять донеслись голоса. Разобрать, о чём идёт разговор и кто говорит, было совершенно невозможно: до моего слуха долетал лишь едва уловимый шелест. Через некоторое время я предположила, что собеседник наагасаха – Шайш, а говорят они, вероятно, на своём языке. Я смогла разобрать только одно слово – «наагасахи́аа». У наагашехов так величали принцесс, и я подумала, что у двух родственных народов наверняка есть схожие слова в языке.

Сперва я решила, что они говорят о принцессе Кирате, но потом вспомнила, что этим титулом наагашехи величали исключительно своих принцесс. Вряд ли наги далеко ушли от своих кровожадных родственников. Наагасах – это почти то же самое, что и принц, но никто не осмеливался здесь величать моего змеехвостого жениха принцем. Обращались исключительно по змеиному титулу. Я сама, перед тем как обратиться к нему, тихо выспросила у Шайша, как нужно величать таким образом титулованную особу. Остальных же в замке словно кто-то проинструктировал. Скорее всего, по повелению принцессы Кираты.

Голоса затихли. Я опять стала проваливаться в сон. Сквозь дрёму почувствовала, как под чьим-то весом прогнулась кровать, и ощутила запах наагасаха. Лёгкий травяной аромат и запах горячего камня. На ноги наползла уютная тяжесть хвоста, а мои волосы зашевелило чужое дыхание.

Ночь была беспокойной. Я постоянно просыпалась, оттого что руки наагасаха гуляли по моему телу и сжимали всё, что хотели. Раньше я считала, что наагасах ведёт себя неприлично, но оказалось, что это далеко не предел. У него словно открылась потребность постоянно меня трогать. Спросонок я не могла нормально возмутиться: просто шипела и переворачивалась на другой бок, закрывая руками лапаемую часть тела.

В очередной раз я проснулась, когда его рука скользнула под одеяло и легла на мой бок. Слегка сжалась и поползла вниз на бедро и так до колена. А губы тем временем коснулись уха. Длинный язык, который уже не ужасал так сильно, лизнул меня за ухом и влажно прошёлся вниз, до места, где шея переходила в плечо. Там мужчина едва ощутимо прикоснулся губами к коже. Я раздражённо дёрнула плечом, освободила колено от его ладони и поплотнее завернулась в одеяло, чтобы он больше не смог просунуть свои конечности. Как только я успокоилась, меня просто сгребли в охапку, обхватив руками и обвив хвостом. Нос наагасаха уткнулся мне в макушку, и сопение показалось мне даже довольным. В таком положении я опять уплыла в мир снов.

Наагасах Аршавеше део Ширрадошарр

Я ревновал. Я дико ревновал! Смотрел на девушку в своих объятиях и не мог подавить в себе дикий инстинкт собственника, присущий всем нагам. Хотелось обвить её хвостом полностью, прижать к себе и оскалиться на весь окружающий мир. И покусать всех, кто тянет к ней ручонки! От моего яда они бы подохли совершенно точно!

Когда это началось? Я сам не понимал. Просто совершенно неожиданно осознал, что мне не нравится её отношение к жрецу. То, как она плакала над ним и просила за него! Я был готов убить его уже за одну её жалость, а за слова, что она готова нарушить своё обещание, я возжелал убить его особенно мучительно. Хотелось разорвать ему грудную клетку руками и оторвать голову. Останавливало только данное слово: я пообещал сохранить его жалкую жизнь.

Я попытался убедить себя, что так проявляется инстинкт собственника. На моё покусились, и меня это разозлило. Это нормально, это правильно… Но эти её мерзкие поклонники!.. Как герцогский щенок посмел украсть её поцелуй, который я сам хотел получить в день нашего соединения? Ему повезло, что девочка не проявила к нему таких же чувств, как к жрецу. Иначе он был бы уже мёртв. Мой разум застилала кровавая пелена, когда я думал, что