После развода в 40. Между нами твоя истинная - Екатерина Гераскина

в его словах хватало. Император меня боялся.

— Ясно. Приказано незамедлительно отправиться? — уточнил я. — То есть прямо сейчас.

— Да — прямо сейчас.

Я посмотрел за спину Делроя и заметил у ворот особняка отряд гвардейцев.

— С родителями хотя бы могу попрощаться? — спросил я холодно.

— Разумеется, мы вас туда проводим, — кивнул эмиссар.

Так в одночасье, проснувшись, я уже стал мужем и восстановился в звании генерала.

А мне ещё нужно было навестить старуху: две недели я её не посещал. Надеюсь, что хватит той магии, которую оставлял.

Внутри всё сжалось от страха: если с сыном что-то случится по моей вине, по вине дракона — я убью эту тварь.

Лучше быть человеком. Найду способ, даже если такого не существует!

Мне нужно было уйти от конвоя. Я планировал сделать это уже в особняке родителей.

Глава 38

— Если ты ещё раз заявишься на порог моего дома, я честное слово ударю тебя чем-нибудь тяжёлым, — первое, что я услышал, когда мать открыла мне дверь.

— Хм. Даже если мой визит связан с тем, что я пришел попрощаться? — проговорил я, понимая, что, похоже, мой ящер совсем слетел с катушек из-за истинной связи и умудрился довести мою мать. — Император отправляет меня на границу до разрешения конфликта с василисками.

Увидел, как широко распахнулись глаза матери, она схватила меня за край камзола, втянула в дом, захлопнула дверь и, чуть ли не нос к носу, стала меня рассматривать, вглядываться в глаза:

— Этот полудурок пещерный пропал? — прошептала она.

— Если ты про моего дракона, то да, — хмыкнул я.

— И что должно было случиться, чтобы эта гадость чешуйчатая отступила? — спросила она.

— Не знаю, — ответил я честно. — Я пришёл в себя только сейчас и дракона пока не слышу.

— Ты в курсе, что вообще женился? — упрекнула мать.

— В курсе. Орелия сказала… да я и сам вспомнил.

— Какая прелесть! — вдруг сказала бабушка, которая внезапно выплыла из гостиной.

Сказать, что я опешил, — это ничего не сказать. Я просто потерял дар речи! Моя! Бабушка! Призрак! И она стоит передо мной!

— Что уставился как баран на новые ворота, м! — она поставила руки в бока и подлетела еще ближе. — Если ты, скотина, ещё раз начнёшь меня оскорблять, я утащу тебя за собой в Бездну!

Ну что сказать… мой дракон-идиот раз посмел обидеть бабушку! А еще… бедный мой отец!

— Как… это возможно? — прохрипел я. — Бабушка?

— Эм-м-м… Это ты, что ли? Арденчик!

Удивлённо проговорила бабушка и, повторив поведение матери, подлетела ко мне почти нос к носу, начала рассматривать мои глаза:

— Точно ты! Как я рада тебя видеть! Обняла бы, да не могу! — всплеснула руками.

— Я тоже рад тебя видеть, но совершенно не понимаю, как такое возможно?

— Возможно, внук, — сказала бабушка. — Но пока ты в себе, я должна тебе кое-что дать. Только учти: сейчас ты должен быть максимально крепок рассудком, потому что, если потеряешь себя, то назад дороги, наверное, уже не будет.

— О чём ты? — переспросил я.

— А это как раз связано с тайной — почему я, так сказать, практически воскресла.

Тут же из коридора вышел мой отец и замер в холле. Хмуро сдвинул брови к переносице:

— Я же сказал тебе: ты мне не сын, пока снова твои мозги не встанут на место, — процедил он.

— Пап, это я, — сказал я, потирая переносицу. — И что, что мой дракон успел натворить?

— Арден — это ты? — переспросил он.

— Я.

Тот подошел так же, как все, и почти впритык стал рассматривать. А потом сжал мои плечи, и я услышал, как облегченно он вздохнул:

— Твой дракон оказался редкостным мерзавцем: ради юбки готов предать семью. Не будем вдаваться в подробности, но он у тебя слишком самостоятельный, со своим характером и разумом. Впервые такое встречаю. Истинность — это не подарок, это какое-то проклятье! — Отец покачал головой. — Сразу скажу, ты каким-то образом блокировал ему память или он просто у тебя сильный, но тупой. Потому что видишь ли денег ему подавай на его самку. Я его послал ко всем демонам!

— О каких вообще деньгах идёт речь? Я же не нуждаюсь.

— Ты не нуждаешься, как человек, потому как обучен жить среди нормальных людей. А вот твой зверь — пещерный недалекий дракон! Он посмел прийти ко мне и требовать немедленного доступа к банковскому счёту. Он ничего не смыслит в твоих делах! Этот дурак умеет только развлекаться с истинной и не думает о том, что без тебя ему в жизни ничего не светит: ни доступов в банки, ни статуса. Для него самое то — вернуться к корням, жить в пещере и утащить туда свою пару на шкуры, убитых им же горных козлов!

Я устало засмеялся. Новость, что мой дракон, не имеет доступ к моей памяти порадовала. Отец обнял меня, мама обняла нас обоих, насколько смогла, а потом и бабушка тоже попыталась, но по нам прошелся такой мороз, что мы отпрянули друг от друга.

— А сейчас, Арден, пока ты ещё в себе, нам нужно срочно поговорить, — сказала Евангелина. — Анна, где тот листочек?

— Сейчас-сейчас! — мама побежала в кабинет к отцу и вернулась, держа в руках вырванную старую страницу:

— Держи.

— Что здесь? — я открыл — замер, прочитал раз, два, три…

— Не может быть… Это правда?

То что я искал, наконец, было у меня в руках! А ведь я уже отчаялся!

— Да, правда — проговорила бабушка. — Это обряд древних фейри. Ты сможешь выбрать кем тебе быть, потому что ты их потомок, потому что в тебе кровь дивного народа.

— Фейри — кто это вообще? — нахмурился я.

— Это те, кого уничтожили и о ком никто не должен был помнить, — тихо ответила бабушка.

— Ничего не понимаю, — не выдержал я. — Не говорите загадками.

— Тогда слушай, — начала бабушка, но в этот момент я прервал её:

— Нет-нет, у меня сейчас нет времени! Имперский эмиссар ждёт, чтобы я покинул столицу. А ещё мне нужно незаметно выбраться из особняка и так же незаметно вернуться.

Я обвёл взглядом родителей и бабушку:

— У меня есть сын. Я две недели не навещал его, не знаю, что с ним.

Мои родственники удивленно хором спросили:

— Какого сына?!

— Которого родила Кристина, — признался я.

— Как!

— Где он?!

— Как это возможно?!

— Слишком много вопросов. Мне срочно нужно покинуть особняк.

— Мы идём с тобой! — на перебой сообщили мне родственники.

— Я же сказал: за воротами меня ждут. Никто не должен знать о сыне.

— Гарольд, ты остаёшься здесь! —