Щит Спэрроу - Девни Перри

сильно, что у меня хрустнули костяшки пальцев. Скамья в лодке была достаточно широкой для троих, но она сидела так близко, практически у меня на коленях. Бриэль сидела по другую сторону от меня, выпрямив спину и наблюдая за береговой линией.

— Если я больше никогда не сяду на корабль, то умру счастливой женщиной, — сказала Джоселин.

— Не говори так. Тебе нужно вернуться домой.

Печаль наполнила ее карие глаза.

— Ты вернешься домой, — сказала я. — Ты обещала своей матери, помнишь?

— Да. — Она посмотрела нам за спину, мимо «Резака», «Тесака» и «Пушки», стоящих на якорях в более глубоких водах вдоль береговой линии.

Завьер сидел на носу нашей лодки, его поза была напряженной.

Он не произнес ни слова, пока мы грузились в лодку, чтобы отправиться на берег. Он снова превратился в молчаливого, задумчивого принца. Это потому, что камеристки моей госпожи были поблизости и могли его услышать?

Возможно. Я никому из них не говорила, что он может говорить. Я не собиралась проваливать это испытание.

Если он будет молчать, то и я тоже.

В ушах гребца были золотые кольца. Шею украшала татуировка в виде витков. На запястьях у него были кожаные наручники, а на голове — красный шарф. Его руки сгибались при каждом погружении весел в воду.

У меня было чувство, что он вернется на «Резак», как только мы окажемся на берегу.

Куда отсюда отправятся корабли? Должен же быть порт для судов такого размера. Почему мы не отправились в город? Зачем высаживать нас здесь, у черта на куличках?

Пляж, куда мы направлялись, представлял собой лишь небольшую полосу гладкого серого песка. Гребные лодки с «Тесака» и «Пушки» уже причалили к берегу.

Четверо рейнджеров, которые сопровождали Завьера на нашей свадьбе, разгружались и пробирались по мелководью к пляжу. У них не было ни сундуков, ни сумок. Все, что у них было, — это одежда, оружие и сумки, привязанные ремнями к груди.

На берегу было пять сундуков. Мои. Бриэль. Джоселин. Даже у Завьера его не было. Как и у его рейнджеров, у него была только сумка.

Может, им следовало сказать нам, чтобы мы брали с собой только самое необходимое.

Я оглядела пляж в поисках Стража. После его зловещего приветствия в Туре я потеряла его из виду, когда спускалась к лодке. Я ожидала, что он последует за мной, но, когда я подняла глаза, его уже не было.

Учитывая его склонность появляться, как зудящая сыпь, я была уверена, что он где-то поблизости.

— Как вы думаете, поблизости есть город? — спросила Бриэль тихим голосом.

Наш татуированный гребец нахмурился, раздраженный тем, что она нарушила молчание вполне разумным вопросом.

— Не знаю. Я ничего не вижу.

Если здесь и был город, то он был скрыт за пейзажем. Не было никаких признаков дороги или тропинки через этот лес.

За песком виднелись заросли тростника, верхушки которого колыхались на ветру. А затем появились холмы, покрытые густыми соснами и подлеском. Самые высокие вершины были окутаны пеленой тумана, воздух был прохладным, а ветер — резким.

Этот пляж выглядел одиноким и неуместным, как будто серые скалы с обеих сторон медленно надвигались, загоняя его в воду и заставляя утонуть. Он настолько отличался от пляжей Куэнтиса, что я даже не была уверена, можно ли его назвать пляжем. Здесь не было бесконечных миль белого, обожженного солнцем песка. Здесь было не тепло и не гостеприимно.

Хотя и было красиво. Грубо. Пугающе. Но красиво.

Когда мы достигли мелководья, Завьер встал и перепрыгнул через борт лодки, при каждом шаге его ботинки разбрызгивали воду, когда он вытаскивал нас на берег.

Я не стала дожидаться его руки и шагнула за борт, зарываясь каблуками в песок. Он не был мягким и теплым, как пляжи в Куэнтисе. Он был жестким и неподатливым, протестуя против моих каблуков при каждом шаге.

Выбившаяся прядь волос, подхваченная ветерком, попала мне в рот, я почувствовала горький привкус краски на губах, прежде чем отдернула ее.

Как только Бриэль и Джоселин оказались на берегу, Завьер жестом пригласил нас следовать за ним к траве, где его ждали рейнджеры с каменными лицами.

— Наши вещи? — спросила я.

Его взгляд метнулся через мое плечо в молчаливом ответе.

Пятеро мужчин несли наши сундуки в нескольких шагах позади, следуя по нашим следам на песке.

Оглянувшись, я заметила его.

Страж стоял на берегу, вне досягаемости океана. Его одежда была мокрой, с волос на плечи стекала вода. И он был не один.

Он разговаривал с Верховным жрецом.

У меня перехватило дыхание.

Я не чувствовала магию Востера. Он был слишком далеко? Так вот почему я не чувствовала его на кораблях?

О, боги. Значит ли это, что он отправится с нами в Аллесарию? У меня внутри все сжалось при мысли о том, что его магия будет постоянной и близкой. Я не была уверена, что смогу справляться с ее воздействием изо дня в день.

Верховный жрец и Страж, разговаривая, держали головы вместе. Между ними была какая-то фамильярность, которой я раньше не замечала. Это было почти по-братски.

Неужели Востер передал Стражу свои способности? Так вот почему он мог так быстро плавать? Так быстро передвигаться?

Это казалось слишком очевидно. Слишком просто. Но могло ли все быть так просто? Могли ли они передавать свою магию людям?

Востеры были так же скрытны в отношении своей магии и ее происхождении, как и в отношении того, где они жили и сколько жрецов входило в братство. В той книге, которую я читала о них, были в основном домыслы. Рассказы очевидцев.

Отец попросил меня выяснить источник способностей Стража. Возможно, вместо того, чтобы спрашивать меня, ему следовало поговорить с братом Даймом.

Страж кивнул в ответ на все, что сказал жрец, затем отступил на шаг и, прижав обе руки к сердцу, слегка поклонился.

Верховный жрец повторил тот же жест. Затем он положил руку на плечо Стража.

Это прикосновение заставило бы меня вздрогнуть, но Страж даже не дернулся.

На спине у Верховного жреца был знакомый черный футляр.

«Щит Спэрроу».

Он хранил этот договор при себе. Я никогда не задавалась вопросом, где хранились эти документы, но было понятно, что Востеры должны были отвечать за их защиту. Какие еще договоры и соглашения они контролировали? Были ли записи о «Цепи Семерок» спрятаны для сохранности?

Что произойдет, если эти документы будут утеряны?

Или уничтожены?

Будет ли нарушен договор, если от него ничего не останется? Таков был план отца — расторгнуть