Мне тебя навязали - Лариса Петровичева

– откликнулась она. – Я познакомилась с отцом Томасом из тамошней церкви, он очень много поведал мне о нуждах людей. И я хотела просить вас о помощи, ваше величество.

Морган обернулся к ней. Взял с большого фарфорового блюда ломтик вяленой ветчины, и Адемин тотчас же сказала себе: это не от той свиньи. Не успели бы завялить настолько быстро.

– Тебе говорили, что ты смелая?

Адемин улыбнулась – улыбка получилась слабой и жалкой, такой, как надо, когда забираешься в пасть тигра и пытаешься выхватить мясо у него из зубов.

– Нет, государь.

– Тогда слушай: ты не просто смелая, ты отчаянная. Мало кто отваживается просить меня о деньгах, – он отправил в рот кусок мяса, прожевал и продолжал: – Подхвостье это отвратительная прорва, сколько туда ни отправь, все будет мало.

Адемин понимающе кивнула.

– Там ужасно, ваше величество. Грязь… – она поежилась, вспомнив о поездке. – Если в столице начнется эпидемия, то выйдет она именно оттуда.

Морган усмехнулся.

– У тебя доброе сердце, это редкость по нынешним временам. Как ты думаешь, государи прошлого знали об этом гнилом гнезде?

– Конечно, ваше величество. Государь все знает о своем народе.

– Неужели такая отвратительная окраина украшает столицу?

– Нет, – откликнулась Адемин, не понимая, куда он клонит.

– Но раз она там есть, значит, для чего-то нужна, – Морган взял еще один кусок мяса. Кажется, ему доставляло удовольствие смотреть на нервно-брезгливое выражение лица Адемин. – Например, для того, чтобы удерживать пласты природной магии. Старые, мощные… Пока Подхвостье и его обитатели на месте, тьма не расползается. Иначе я давно приказал бы переселить людей и все там сровнять с землей.

Адемин нахмурилась.

– Ладно, хорошо, можно не переселять, – не сдавалась Адемин. – Но хотя бы канализацию починить! Организовать стандартные полицейские участки, а не устраивать летучие облавы, построить больницу для бедняков, школу! Дать им работу! Показать, что честный труд лучше преступления.

Морган слушал ее с преувеличенно внимательным видом. “Да я его забавляю, – подумала Адемин. – Ему нравится моя резкость, ему нравится, что я говорю так, как никто с ним еще не говорил. И он, разумеется, откажет”.

– Это все идеи того отца Томаса? – поинтересовался Морган.

– Теперь и мои тоже. У меня сердце разрывается, как только я вспоминаю о наших поездках.

Морган съел второй кусок, вытер пальцы салфеткой и неспешно прошел по кабинету туда-сюда.

– После победы у нас хватает денег, – произнес он. – Можно пустить их и на канализацию Подхвостья, это будет хороший шаг. Но все зависит от вас, дорогая невестка.

Невидимый ледяной палец дотронулся до щеки Адемин. Она медленно поднялась со стула и посмотрела королю в глаза, надеясь, что выглядит смелой, но не дерзкой. Смелость берет города, а дерзость приводит на плаху – так когда-то говорил отец.

– Что я должна делать, ваше величество?

– Говорить мне правду, – отчеканил Морган. – А правды я от тебя сегодня не услышал. Вы были в Подхвостье, это верно, но занимались там не болтовней с нищими. А чем?

Он смотрел так, словно все знал. Адемин вдруг представила, как ее вводят в Зал Покоя – что будет делать Рейвенар, когда ему прикажут превратить жену в свинью?

– Ваше величество, мы пробовали проверить нашу связь, – глухо ответила Адемин. – Мы с его высочеством в некотором смысле единое существо. Он пытался… повторить то, что случилось. Передать мне облако Харамин. Понять вообще, есть ли какой-то способ, что это было, совпадение или нет.

Морган молчал. Только напряженные ноздри выдавали его внутреннее волнение.

– Но у нас ничего не вышло, – продолжала Адемин. – Я слабачка, у меня ничего не получается, честное слово! Мы промучились там целый день, и ничего не вышло. Мне не о чем рассказать, ваше величество.

Морган улыбнулся, теперь уже спокойнее и мягче. Пройдя к столу, он налил в бокал бренди и протянул Адемин: она взяла бокал, стараясь не дотронуться до пальцев короля, но все-таки прикоснулась к ним, сухим и холодным.

– Было облако Харамин или что-то еще?

– Были разные чары, – ответила Адемин. – Но я не знаю, какие. Никогда не встречала таких.

Морган вздохнул.

– От вас так и разит его магией, – признался он. – Я сразу понял, что вы не просто катались. Вы старайтесь, Адемин. И рассказывайте мне все, даже то, что может показаться неважным и ненужным. Потому что…

Он не договорил. Дверь распахнулась и Рейвенар почти вбежал в кабинет – нервный, резкий, весь какой-то взъерошенный. Адемин застыла, чувствуя, как к ним надвигается беда.

– Ты был прав, – выдохнул Рейвенар без приветствий. – Ты во всем был прав. Совсем скоро они будут здесь.

 

***

Уже потом Рейвенар подумал, что наверно надо было промолчать. Сделать вид, что ничего не произошло.

Но в нем словно распустился алый огненный цветок, он жег душу и губы, и слова вырывались, как птицы из клетки. Встревоженные красные птицы, которые чувствовали конец привычного мира.

Морган много лет ждал чудовищ с изнанки – и вот они шли. Не миф, не сказка, которой пугают малышей, не дурацкая выдумка – монстры были реальны.

Земля дрожала под их поступью. Золото их силы парило в воздухе.

Бедный Эрик был первым, кто их увидел. Пока весь мир еще блаженствовал в неведении, но Эрик знал, что все началось, пусть и не отдавал себе в этом отчета.

Адемин взглянула в лицо Рейвенара и побледнела. Ух, как она побледнела – словно испугалась за него. Хотя с чего бы ей… Рейвенар запоздало подумал, что скоро все кончится, а он прожил жизнь так, что рядом с ним нет любящего существа, кроме брата.

Сам виноват. Морган много лет старательно лепил из него чудовище, Рейвенар сопротивлялся, но недостаточно. Он в итоге сам сделал выбор, сам превратился