Буря и ярость - Дженнифер Ли Арментроут

Улыбка тронула уголки моих губ. Пора сменить тему.

— Ты и, правда, ждал в коридоре всё это время?

— За исключением того, чтобы переодеться и принять душ? Да, — он заправил прядь волос за ухо, и я понадеялась, что Арахис больше не следил за ним. — Твоя тень не в восторге от этого.

— Ты видел Мишу?

— Недолго, — он потянул воротник рубашки. — Он твой… парень?

— Что? — рассмеялась я. — Он Страж.

— И что?

— И что? — повторила я, широко распахнув глаза. — Стражи не встречаются ни с кем, кроме Стражей.

Его брови сошлись на переносице.

— Это чушь.

— Ты встречался с человеком?

— Я встречался с не Стражем.

— Оу, — я не знала, что делать с этой информацией, кроме как принять это слишком близко к сердцу и пофантазировать об этом позже. — Мы с Мишей один раз поцеловались. Ну, на самом деле, я поцеловала его, и это было действительно странно, так как он быстрее мне брат… это было отстойно, — я не знала, зачем говорю ему это, но он слушал. — В любом случае, он и, правда, мне как брат, за исключением одного поцелуя… это было похоже на инцест.

Зейн сжал губы.

— Это был порыв страсти, не так ли?

— Немного. Я добавлю это к твоему списку атрибутов, — ухмылка вырвалась на свободу. — Но он и в правду беспокоился о тебе.

Я бросила взгляд на дверь. Где же Миша?

— Я тоже беспокоился за тебя.

Мой взгляд метнулся обратно к нему.

— Почему?

Его брови приподнялись, и улыбка исчезла.

— Ты действительно спрашиваешь меня, почему?

— Да. Я думала, ты находишь меня раздражающей и неприятной.

— Да, — мимолетная улыбка появилась и тут же исчезла. — Но это не значит, что я не могу волноваться.

— Что ж, как видишь со мной всё хорошо.

— Никто не будет чувствовать себя хорошо, потеряв столько крови, — прокомментировал он, и я не могла с этим поспорить. — Тьерри и Мэтью так странно отреагировали на всю эту историю с кровью.

Дерьмо. Они должны были подумать об этом, прежде чем терять самообладание из-за крови.

— Они… очень брезгует кровью и прочим.

— Угу.

Он ни на йоту не поверил мне.

— Я видел много странных вещей. Я уже говорил тебе это раньше, — он призадумался. — Я прошёл через много странных вещей.

Ну, если он потерял часть своей души, это определённо было странно. Вероятно, это будет самым первым пунктом списка странных вещей.

Зейн ещё не закончил.

— Ты, этот клан и всё, что случилось с тех пор, как я приехал, соревнуются за первое место по странностям. Мы приехали сюда не ради Чествования. Мы приехали за подкреплением, а Тьерри потребовал, чтобы мы остались, что странно, потому что редко кому-либо дают разрешение приехать сюда, не говоря уже о том, чтобы остаться на некоторое время. И потом ты.

— Я? — пискнула я.

— Ты человек, живущий в региональном центре власти… человек, который может убить Стража. А вся эта история с кровью? Да. Это дерьмо причудливо по максимуму.

— Я понятия не имею, что на это ответить.

— Ну, приготовься, потому что я знаю о тебе ещё кое-что, — сказал он, и я напряглась так сильно, что тупая вспышка боли прошлась по моей руке. — Николай рассказал, что ты можешь видеть призраков.

Я открыла рот и тут же закрыла. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы заговорить.

— Он не должен был этого говорить.

— Николай почти всем делится со мной, — ответил он, наклонив голову. — Значит, это правда?

Я слегка покачала головой, произнося то, что сказал мне Мэтью.

— Я не единственный человек, который может видеть призраков и духов, Зейн. Многие люди могут. Это ничего не значит.

Он тихо засмеялся и опустил руки между колен.

— Только ты можешь посчитать, что это не так уж и важно. Это важно. Я никого другого не знаю, кто бы мог видеть призраков.

— Может, ты и знаешь, они тебе просто не рассказывали об этом.

— Сомневаюсь, — пробормотал он. — Ты всегда могла их видеть?

— Да, — призналась я, было странно, но приятно говорить с Зейном о том, что я могла видеть. — Всегда.

— На что это похоже? — спросил он, любопытство просочилось в его голос.

Я вскинула брови.

— Трудно объяснить. Я имею в виду, что призраки и духи — это разные вещи. Ты знал об этом?

Он покачал головой.

— Да, призраки не осуществляют переход в загробную жизнь. Они либо не знают, что мертвы, либо отказываются принимать это. Они обычно находятся в своём смертном состоянии, поэтому иногда они могут быть довольно ужасными. Духи переходят в мир иной, уходят туда, куда им положено идти, но вернулись, чтобы проверить своих близких, или передать сообщение.

— И это то, чем ты занимаешься? Передаёшь людям сообщения?

— Когда я вижу духов, да, но я не видела их уже целую вечность, — призналась я, теребя одеяло. — А когда я вижу призраков, я… Я помогаю им выйти на свет. Чтобы они могли обрести покой.

— Это звучит сложно, но всё же… удивительно, — сказал он, и когда я подняла глаза, то обнаружила, что он пристально смотрит на меня. — Некоторые люди, вероятно, предпочли бы игнорировать их или боялись бы.

— Я не могу этого сделать. Им нужна помощь, и если бы ты видел их, особенно призраков… они сбиты с толку. Их нельзя так оставлять, — сказала я ему, затихая и проводя зубами по нижней губе. — Хотя есть и другие вещи, с которыми я не буду взаимодействовать.

— Приведения?

Удивление пронзило меня насквозь.

— Откуда ты знаешь?

— К сожалению, у меня есть опыт общения с ними.

Приведения были людьми, у которых перед смертью отняли душу. Они не могли попасть ни в ад, ни в рай. Они застряли, и если чем дольше это длилось, тем больше они теряли человечность.

— Есть и другие… люди — тени, — сказала я, сжимая пальцами край одеяла. — Ты слышал о них?

— Демоны нижнего уровня, — сказал он, и я кивнула. — Они не призраки и не духи.

— Я знаю, но их часто ошибочно принимают за них. Я видела только одного. Это было очень странно, — я сделала паузу. — Откуда у тебя опыт общения с приведениями?

Зейн тяжело вздохнул и уставился на свои руки.

— За всё время слежки ты ничего не слышала об этом?

— Я не шпионка, — пробормотала я. — Не настолько.

Его ресницы поднялись, и тень улыбки коснулась его губ.

— Это долгая история.

— У нас есть время.

— Уже поздно, и тебе надо отдохнуть.

— Я отдыхаю, — я указала на себя. — Я в постели, — когда он ничего не сказал, я прищурила