Брачные ошибки - Полина Ром

перестали ныть мышцы шеи и поясницы. Однако сразу после того, как я съела ужин, Берта приступила к расспросам. Видя, как шевелится занавес у входа в зал, и понимая, что там за ним прячутся Корин и Брунхильда, я постаралась придумать для прислуги тихую Рождественскую сказку.

Рассказала им о том, как уютен был зал и какие милые и приятные мне попались соседки. Как величественно выглядел отец Бертран и как до слёз растрогала нас его проповедь. Как я целый день шила с мыслью о Господе и его муках на кресте…

Тихие вздохи и шепотки из-за занавеса говорили мне о том, что цели своей я достигла. Моя сказка понравилась прислуге.

Глава 27

Сказка для прислуги так и осталась сказкой – мои товарки вовсе не были такими уж милыми и приятными женщинами. Пожилые дамы бдительно следили за работой своих соседок и не стеснялись раздавать замечания. При этом сами они вовсе не были суперпортнихами, и я точно так же видела у них и кривоватые швы, и слишком крупные стежки, и даже небрежно торчащие, не завязанные узелком нитки. В конфликты я не лезла. Даже когда мне делали замечание, я только тихонько “угукала” в ответ и продолжала мерно взмахивать рукой, сшивая края. Эти десять дней тянулись, тянулись, тянулись и наконец-то закончились!

Перед парадным обедом мы вновь получили инструктаж, как вести себя за столом у герцогини. Госпожа Альбертина даже предупредила, что за столом нельзя чавкать и чесаться. Я старалась не засмеяться, слушая правила поведения. Но одна из занудных кумушек заметила мою улыбку и сделала мне замечание. Заслышав её шепот, госпожа Альбертина строго глянула на стоящую перед ней толпу и, откашлявшись, продолжила свою речь:

- ...после этого каждая из вас подойдет к госпоже герцогине и, поклонившись, поблагодарит ее за возможность сотворить богоугодное дело. Те же, кого герцогиня решит наградить, получат право сидеть за столом рядом с госпожой!

В общем-то, это и было для меня самым важным моментом: возможность подойти к герцогине и вручить ей подарок. Именно ради этого я корпела над дурацкими рубашками и кротко сносила замечания несносных тёток. Так что домой я вернулась в прекрасном настроении.

Долго размышляла, как именно сообщить герцогине о том, где меня найти. А в том, что она захочет меня найти, я практически не сомневалась. Думаю, что каждый, кто увидит эту песочную игрушку у герцогини, пожелает приобрести себе такую же. И у неё будут спрашивать, где взять похожую вещь. И вовсе не факт, что в канцелярии остались списки тех, кто участвовал в благотворительной акции, и что меня смогут найти по этим спискам.

В конце концов я сделала самую простую вещь: визитную карточку. Из листа плотной белой бумаги вырезала небольшой прямоугольничек, на котором максимально разборчиво написала: баронесса Эльза Мария Анна фон Герберт, проживающая в собственном доме на улице Садовой в предместье Тауберг.

Этот прямоугольничек я аккуратно подсунула в нижний левый уголок картины, слегка заведя его под рамку. Затем картинку завернула в грубый холст, сверху в белое полотно, которое я лично перевязала синей атласной лентой. Что-либо зашивать или паковать в ящик я не рискнула, так как боялась, что мне не дадут времени вынуть подарок.

***

С утра я наряжалась особенно тщательно. Из всех туалетов, которые я отбила у дяди, самым дорогим оказалось тёмно-синее шёлковое платье с парчовыми вставками. Признаться, для зимы шёлк был холодноват. Но я решила потерпеть: мне требовалось выглядеть не просто привлекательно, а ещё и богато.

Берта хлопотала вокруг меня, укладывая волосы в прическу и скалывая пряди шпильками с небольшими, чуть кривоватыми речными жемчужинами. На руке у меня ярко светилось кольцо с сапфиром. Единственное украшение, которое мне досталось от мужа, то самое, которое он надел мне на палец в церкви.

Вместо сапог я надела туфельки с медными пряжками, украшенными бирюзой, и со вздохом посмотрела на себя в зеркало. Нельзя сказать, что я выглядела роскошно, но все же смотрелась как минимум не хуже обеспеченных горожанок. Еще раз вздохнула и подумала, что с первых заработанных денег мне просто необходимо будет приобрести положенную статусу одежду и несколько украшений. С этими мыслями я и отправилась к коляске, которую уже поставил у крыльца Бруно.

Берта торопливо закутала мои ноги теплой суконной накидкой и подпихнула под ступни завернутый в ткань кирпич, нагретый Брунхильдой на плите. Морозов серьезных ещё не было, так что чувствовала я себя вполне уютно.

- Выдумали тоже, туфельки зимой! – недовольно пробурчала компаньонка. – Вот как простынете и заболеете, будете знать…

Я понимала ее опасения, но всё же сапоги у меня были не слишком красивые. А обед у герцогини – это мой шанс: выглядеть нужно как можно более презентабельно.

Сегодня все женщины были одеты максимально роскошно. Пожилые тётушки, приходившие шить в скромных, даже скучных шерстяных платьях, были разряжены в бархат, парчу и атлас. На всех были украшения: на ком-то скромные, как у меня, а у некоторых роскошные до вульгарности.

Женщины стреляли друг в друга глазами, оценивая чужую одежду и драгоценности. Оживленно болтали, понимая, что теперь никто не запретит им сплетничать и обмениваться мнениями. За эти дни многие успели познакомиться достаточно близко и, похоже, собирались продолжить эти знакомства потом, по окончании церемонии.

Сегодня молебен проводили в герцогской часовне. И саму герцогиню, и ее фрейлин я видела там только со спины. Но церковь – дело такое: отвлекаться от молитвы не стоило. И я сосредоточилась на своих соседках: осеняла себя крестом, когда это делали они, шевелила губами, делая вид, что повторяю молитву за отцом Бертраном, и всячески старалась не выделяться. Чуть кружилась голова от резкого запаха ладана. Я немного отвлекалась, рассматривая роскошные мозаичные узоры на стенах, но потом брала себя в руки и продолжала “молитву”.

После молитвы герцогиня с фрейлинами прошуршали шелками по проходу, и я даже толком не успела рассмотреть её лицо. А нас повели в зал, где уже стояли накрытые столы. Я улучила момент, отделилась от группы, уходящей под предводительством госпожи Альбертины, и метнулась к выходу. Все это время бедная Берта мерзла на крыльце, прижимая к груди свёрток с картиной. Я подхватила из её озябших рук свой подарок и побежала догонять остальных.

Мне повезло: на мою отлучку никто не обратил внимания. Я тихо