Хозяйка древнего замка, или Таинственный граф в наследство - Анна Жнец

того как мама Лиззи чудесным образом изменилась. Потом они ушли, эти когтистые хищницы, а сегодня вернулись.

Когда дверь за мамой закрылась, Лиззи полезла под матрас, в свой тайник. Там она всегда оставляла себе немного еды. Пару печений, пирожок, завернутый в бумагу, а иногда и просто кусочек хлеба. Могло ведь случиться всякое. А вдруг утром при пробуждении ее ждет не ласковая улыбка, а рука, сжимающая розги? И снова придется голодать. Нет-нет, Лиззи уже большая, ученая и теперь ведет себя предусмотрительно.

Под матрасом лежали два маленьких огурца в пупырышках. Лиззи надеялась найти и кусок позавчерашнего пирога с яблоками, но вспомнила, что за ночь он раскрошился в кашу, и его пришлось выкинуть. Впрочем девочка не расстроилась, а если и расстроилась, то самую малость. Овощи она любила. Голодная, она могла съесть все. Как-то раз даже пришлось довольствоваться засохшей морковкой, которая закатилась в щель под кухонным ящиком. По сравнению с ней сладкие хрустящие огурцы — подарок небес.

Прикончив свой стратегический запас, Лиззи откинула одеяло и опустилась коленями на холодный пол, руки поставила на кровать и сложила в молитвенном жесте.

— Боженька, — зашептала она, прикрыв веки. — Спасибо тебе за маму. Пожалуйста, сделай так, чтобы она всегда оставалась доброй и любила меня. И пусть у Робби больше не болят глазки. Подари всем здоровья. Обещаю, что буду очень хорошей девочкой и никогда никого не расстрою.

Это был ее ежевечерний ритуал. Никто не учил Лиззи правильным словам, но она считала, что бог добр и снисходителен: он позволяет детям говорить с ним напрямую, без помощи мрачных дядек в черных балахонах, и, конечно же, он понимает, почему Лиззи не знает молитв, и не обижается на нее за это. Пообщавшись с Господом, девочка вернулась в кроватку, под теплое одеяло.

На потолке качалась паутина теней. В ее узоре можно было разглядеть страшные рожи чудовищ, лохматые головы ведьм, но Лиззи знала, что это просто ветер качает ветки деревьев за окном, и не боялась. Она уже давно не боялась ни темноты, ни скрипов старого дома. Только голода и злобы на лице матери.

Лежа на спине и наблюдая за игрой теней, девочка сочиняла очередную сказку, чтобы завтра порадовать ею беднягу Робби, как вдруг странный шорох привлек ее внимание. Это был не гул ветра в трубах, не стук ветки, ударившей в стекло, не шаги за стеной. Звук доносился со стороны камина. Лиззи села на постели и прищурилась, всматриваясь во мрак.

И вот темнота за чугунной решеткой шевельнулась. Детское сердечко забилось чаще.

— Мама! — громко позвала девочка, но никто не откликнулся, а значит, мамы не было в ее спальне, иначе бы она сразу прибежала. — Кто здесь?

Сначала Лиззи подумала про привидение, потом про большую крысу, а после расслабилась и счастливо рассмеялась:

— Донни!

Из потухшего камина высунулась черная пушистая мордочка. Сверкнули два круглых желтых глаза. Крупная по сравнению с остальным телом лапа легла на каминную решетку и поскребла по ней внушительными когтями, которые наверняка напугали бы взрослых и особо впечатлительных детей. Положа руку на́ сердце, вид у Донни был не милый, а жутковатый, хотя Лиззи придерживалась иного мнения.

Радостная, она вскочила с кровати и кинулась к своему новому другу.

— Ты вернулся!

Дракончик ловко увернулся из ее объятий, юркнув в угол комнаты. Он был текучим, как вода, и умело сливался с тенями.

Несколько секунд дух Вулшира настороженно следил за Лиззи из-за тяжелой шторы, затем заговорил. Его голос был не совсем человеческим, и, казалось, что каждое слово дракончик выталкивает из себя с большим трудом. Лиззи не всегда понимала его речь. Окончания фраз тонули в шипении и рычании.

— Ты хочешь, чтобы я передала твои слова маме? — спросила девочка, когда ее друг замолчал.

Существо кивнуло, подтверждая, что она все поняла верно. После кивнуло еще раз, но уже указывая в сторону камина.

Среди остывшей золы Лиззи разглядела кожаную обложку книги, что недавно видела в руках матери.

Глава 32

Ближайшая почта располагалась в крупном поселке Бэрроу, который входил во владения Его Сиятельства Роберта Дареса. Сама я туда не поехала — передала запечатанный конверт вместе с кучером. Даже не стала дожидаться утра, ибо каждая секунда была на счету. Из покоев графа я прямиком отправилась в конюшню, где в жилой пристройке ночевал возничий. Если тронуться в путь сейчас, можно добраться до Бэрроу уже к рассвету. Завтра утром от здания почты как раз отходил мальпост*.

Когда я расставалась с письмом, у меня тряслись руки и было неспокойно на сердце, а все мысли крутились вокруг важного послания. Время стало нашим врагом, как и размытые дождями дороги и медлительные лошади, на смену которым еще не пришли первые автомобили. Словами не передать, как я боялась, что мы не успеем провернуть задуманное к выходным. Если письмо задержится… Если его не доставят вовремя…

Всю ночь я не спала, ворочалась с бока на бок и задремала только под утро. И первая моя мысль при пробуждении была о письме. Успел ли кучер к отходу почтовой кареты или мы потеряли целый день?

Небо хмурилось грозовыми облаками. Готовя завтрак, я молилась о хорошей погоде, и все валилось у меня из рук. Хотела напечь тонких блинов, но, видимо, замешала слишком жидкое тесто, и блинчики на горячей сковороде ломались всякий раз, когда я пыталась перевернуть их лопаткой. В конце концов пришлось признать, что сегодня я ни на что, кроме волнения, не способна и уступить место за плитой кухарке Милене.

Ближе к десяти в столовую спустилась заспанная Лиззи. Она была растрепана, зевала и терла глаза, но при виде меня встрепенулась, словно о чем-то вспомнив.

— Мама! Я такое хочу тебе рассказать! Такое!

И она схватила меня за руки, пытаясь уволочь из комнаты.

— Да что случилось?

— Пойдем, пойдем!

— Давай сначала позавтракаем.

Но голубые глаза моей дочки горели лихорадочным блеском, а щеки раскраснелись от возбуждения. Ей не терпелось чем-то поделиться со мной.

— Донни, — шепнула она мне на ухо, прикрыв рот ладонью.

— Ты его видела? — тут уже и я забыла о содержимом своей тарелки. — Он говорил с тобой?

— Он все мне рассказал. Все-все.

И вот, подобрав юбки, мы уже летели на второй этаж, где было меньше посторонних ушей и никто не мог нас подслушать.

Плотно затворив дверь детской спальни, я