Все потерянные дочери - Паула Гальего

меня когтями — но я блокирую магией и снова протыкаю его, на этот раз в живот.

Из ран хлещет чёрная, зловонная жижа. Он смотрит на меня в замешательстве, пятится назад — но я не даю ему уйти.

Поднимаю ладонь, фиксирую его. Чувствую сопротивление. Его магия упирается в мою. Я слаба, но мне нужно всего несколько секунд.

В два шага сближаюсь, поднимаю меч и с единственной мыслью обрушиваю клинок:

Гори.

Я отсекаю ему голову.

Тело твари вспыхивает пламенем — точно так же, как это было в Маледикте. В одно мгновение оно превращается в пепел.

Существо, что пожирало тела снаружи, заворожённо замирает перед огнём, потом переводит взгляд на меня — любопытный, голодный — и срывается с места.

Я должна бы броситься следом, пока оно не ушло. Но понимаю: времени нет.

— Одетт! — пронзительный, надорванный голос возвращает меня в комнату.

Я оборачиваюсь и слышу рыдания, хриплое, сбивчивое дыхание.

Арлан склонился над Эмбер. Поддерживает её голову на коленях, пытается ладонями зажать разорванную плоть.

— Всё хорошо, — бормочет он. — Всё будет хорошо. Держись… держись…

Он в ужасе. Совершенно перепуган. Пальцы дрожат над ранами.

Я опускаюсь рядом. Увидев меня, Арлан тут же отнимает руки.

— Одетт… сделай что-нибудь.

Раны глубокие. Я чувствую магическое давление в самих разрезах, и когда пытаюсь закрыть их, сила дёргает меня, предупреждает: это обойдётся мне слишком дорого.

— Эти порезы… Если я их закрою, я не смогу потом продолжать бой. А их слишком много.

Арлан вцепляется в меня взглядом, умоляющим, отчаянным.

— Пожалуйста. Я не могу его потерять.

Я сглатываю. Киваю — и начинаю лечить.

— Одетт, — зовёт меня не Арлан, а сам Эмбер, едва слышно. — Ты должна знать…

— Ш-ш-ш, — перебивает его Арлан. — Экономь силы.

Её голубые глаза, почти целиком растворившиеся в расширившихся зрачках, ищут мои. Но тут же теряют фокус. Становятся блуждающими.

— Ты всегда… с трудом делала правильный выбор… — шепчет он. По губам струится тонкая нитка крови.

Я должна спешить.

— Эмбер, замолчи, — умоляет Арлан.

— У тебя всегда были проблемы с правилами… — шепчет она дальше.

— Он бредит? — спрашивает Арлан, ошеломлённый. Его руки крепко держат её голову, пока я пытаюсь стянуть края ран, слишком широких, слишком глубоких.

— Арлан, — резко говорю я, — я истощусь. Я не смогу вас больше защитить. Не смогу исцелить других. Не смогу остановить ещё тварей. Ты понимаешь?

— Я защищу тебя, — клянётся он. — Если ты упадёшь, я встану за тебя. Своей жизнью.

И я верю ему. Клянусь всеми созданиями — он бы это сделал.

Но сколько секунд он сможет мне выиграть, даже ценой собственной жизни?

Я ругаюсь, но глотаю сомнения. Это безрассудно. Но я не могу бросить Эмбер. Не тогда, когда Арлан смотрит так. Когда в его глазах я вижу ту же боль, что и сама испытала, потеряв Кириана.

— Слушай… — выдыхает Эмбер. — Ты должна знать… Он в Цирии. Он…

Она теряет сознание, не успев договорить.

Арлан смотрит на меня в изумлении. Но оно исчезает, как только он убеждается: пульс ровный, раны затянуты, дыхание стало спокойным.

Я падаю назад, обессиленная до последней капли.

Мы встречаемся взглядами. Он благодарен. А я…

Вопль разрывает ночь. И до меня медленно доходит цена сделанного.

Снаружи ещё больше чудовищных тварей. Возможно, и внутри дома. А одна из двух ведьм, способных с ними справиться, вымотана в ноль.

Арлан сглатывает, резко мотает головой, словно пытаясь прийти в себя, и поднимается.

Он хватает Эмбер за ноги, тащит её, оставляя за собой кровавый след. Я вижу, как он поднимает свисающие с кровати покрывала, заталкивает её под них.

Затем возвращается ко мне. Подхватывает за талию, ставит на ноги.

— Пошли. Я и тебя спрячу.

— Нет, — отказываюсь.

Арлан замирает, сверля меня взглядом.

— Ты сама сказала: в таком состоянии ты не справишься.

— Но я не могу вас бросить. Я должна найти Еву.

Он колеблется — лишь миг. Потом сглатывает и кивает.

И мы оба идём вперёд.

Глава 12

Кириан

Когда я прыгаю внутрь, в животе кувыркается пустота, но тело приземляется, я поднимаюсь — и вижу разворачивающуюся передо мной сцену.

Ева… уже не Ева. Она приняла облик Лиры, а женщина, схватив её за горло, ставит на колени. В углу, валясь на бок, Нирида тянет к ней руку, пытаясь подняться.

Я вырываюсь в ругательствах и бросаюсь к Еве — к кинжалу, который другая женщина, другой деабру, вкладывает ей в ладони.

Всё происходит так быстро, что они не успевают опомниться, не успевают понять, что я делаю. Я вырываю оружие прежде, чем они могут остановить меня, и тут же разворачиваюсь, вонзая клинок в основание шеи демона, преследовавшего меня.

Он взвывает и хватает меня за горло. Сжимает так, что я почти слышу треск. Но я снова бью его — в грудь, ещё раз, и ещё… пока он не отпускает.

Он пятится, пошатываясь, но я не позволяю ему сомневаться. Подхожу ближе и обратным ударом перерезаю горло.

Чёрная жижа хлынула из раны. Он сделал шаг назад, ещё один — и рухнул.

Сердце бьётся в бешеном ритме. Его тело рассыпается облаком дыма.

Я моргаю несколько секунд, пытаясь осознать.

— Ты… — шипит голос, чужой и незнакомый.

Я оборачиваюсь. Ева смотрит на меня лицом Лиры; искажённым горем и болью, залитым слезами, с руками, всё ещё вытянутыми вперёд — будто она не поняла, что я успел вырвать оружие.

А эта тварь, другой деабру, живая, следит за мной с ненавистью.

— Это не реально, Ева, — предупреждаю я. — Кто бы ни была эта женщина, она не настоящая.

— Но… — выдыхает она, в отчаянии.

Существо рычит что-то неразборчивое — и удар приходит слишком быстро. Меня швыряет оземь. Голова кружится, когда он поднимает меня за ворот и снова валит, ударяя в лицо. Всё темнеет. Перед глазами — чёрное. В ушах — пронзительный писк. Слишком сильный, даже если он не пользуется когтями или зубами.

Он мог бы убить меня одними ударами.

Я как-то ухитряюсь подняться на колени, моргаю, пытаясь сфокусировать взгляд. Но пинок в бок переворачивает меня на спину — как раз в тот миг, когда я вижу силуэт демона-женщины, стоящей надо мной. Она поднимает ногу, собираясь вдавить сапог мне в грудь.

Но удара не следует. Что-то отвлекает её раньше. Я вижу, как Нирида, успев поднять меч, пронзает чудовище насквозь.

И ничего. Ни крови, ни чёрной жижи, ни боли, ни ярости. Только лёгкая, почти игривая улыбка на губах, когда оно оборачивается, хватается за волосы Нириды — теперь распущенные —