Все потерянные дочери - Паула Гальего

стянуть с него доспехи. Когда заканчиваю, его пальцы скользят в мои волосы и резко тянут голову назад, заставляя поднять взгляд.

«Я сделаю тебя капитаном», говорит он. «Ты пойдёшь на север, к границе. Ты будешь завоёвывать во имя их величеств. Во имя моё», добавляет.

Я киваю.

Он улыбается, и в этом жесте есть что-то большее, чем воспоминание. Есть что-то тёмное, извращённое, что дёргает за нити моей совести.

— Встань на колени, капитан. Встань на колени перед Львиным королевством. — Голос меняется. Становится другим. Живым. Слишком живым.

Я сглатываю. Но опускаюсь.

Становлюсь на колено, кладу руки на другое бедро — и он смотрит на меня сверху вниз, с улыбкой, рождённой в чёрной гнили.

И вдруг я слышу: глухой крик, далёкий эхом. Я оборачиваюсь к туману, к тому углу мрака.

— Смотри на меня, — приказывает он. — На меня, Кириан.

Я повинуюсь. Но что-то не так. Что-то хуже стыда, вины и страха.

— А теперь — раздевайся.

Я смотрю на него. И колеблюсь.

— Раздевайся, Кириан! — рычит он.

Мои пальцы тянутся к завязкам кожаного доспеха… но замирают.

Я снова слышу крик.

Оборачиваюсь вправо: к той тёмной комнате, к кровати на стене, к сапогам, перепачканным грязью. Эти сапоги… они должны быть Нириды.

Нирида была там. Она там.

— Кириан!

Теперь голос другой. Не из прошлого. Не офицера. Это голос звериный, ужасный, что заставляет вставать дыбом каждый волосок. Но он напоминает: это не реальность. Не настоящее.

Тварь склоняется, чтобы снова схватить меня за горло. Я использую этот миг — вырываю из его ножен собственный кинжал и вонзаю ему в шею.

Глаза широко распахиваются, он отшатывается, потрясённый. Я вскакиваю, не теряя ни секунды, и вижу, как клинок обращается в туман.

Этого не было. Это было не настоящее.

Но черты его лица остаются львиными.

Туман тает, а его руки жмут горло, рану, оставленную кинжалом, вылепленным из самого материала кошмаров.

И тогда я вижу это. Ту самую чёрную, густую жижу, что текла из его груди, когда я вонзил кинжал. Ту же самую, что хлынула из твари, с которой Одетт сражалась в Маледикте.

И я понимаю: я могу убить его. Как-то. Я способен.

Но мне нужны оружие и сила.

Я отпрыгиваю в сторону, когда он бросается на меня, и мчусь, прыгая прямо в тот тёмный перевёрнутый покой.

Глава 11

Одетт

Тварь делает шаг ко мне, но я не позволяю ей приблизиться. Направляю магию по вытянутой руке, в ладонь, нацеленную на него, — и выпускаю поток воздуха, отшвыривающий его в сторону.

Грохот, когда он проламывает стену и оказывается частично в ней, ужасен. Но демон только смеётся и без труда поднимается, чтобы снова идти ко мне. Я сжимаю кулак, перехватываю дыхание, зажимаю воздух в его горле — а он всё равно смеётся.

— Хочешь меня задушить? Меня, того, кто не дышит? Очаровательно.

Он продолжает двигаться вперёд уверенно, но я не даю страху овладеть мной. Снова швыряю в него свою силу — и в этот раз пытаюсь переломить шею пополам.

Однако моя магия ударяется о что-то твёрдое. Деабру шагает дальше, и только теперь я замечаю странные отметины на его шее, углубления. Понимаю: это моя сила пытается разломить его надвое. Плоть искажается, выворачивается… но позвоночник не поддаётся.

Я кричу, выпускаю ещё больше энергии, но он успевает коснуться меня раньше — и ударом по лицу швыряет на пол.

В ушах гул. Я моргаю, ошеломлённая, и всё ещё лёжа вижу за окном ужас, будто сошедший с кошмара солдата: исковерканные тела на земле, силуэт существа, похожего на хиру, склонённый над ними.

Этих тварей больше. А я слишком слаба.

Где Ева?

Он склоняется надо мной, лицо всего в ладони от моего.

— Скажи, что у тебя внутри. — Он стукает пальцем мне по лбу, и меня пронзает разряд страха, рывок древнего ужаса, проснувшегося во мне.

Он улыбается, но прежде чем успевает утянуть меня глубже, его прерывает крик — и мы оба оборачиваемся.

Арлан врывается в комнату с мечом наперевес. Набрасывается на него, и внезапность удара позволяет пронзить тварь в живот.

Существо хватается за сталь и тянет назад, пока Арлан обеими руками держит рукоять. И в нём медленно оседает осознание.

— Арлан, брось меч и уходи! — кричу я.

Но Арлан не слушает. Он сопротивляется, и тогда тварь начинает меняться.

Золотая кожа превращается в серо-бледную, прекрасные черты становятся уродливыми. Скулы заостряются, улыбка расползается, зубы желтеют, гниют и ломаются. Спина выгибается, фигура вырастает — и теперь Арлан, несмотря на рост, выглядит смешно маленьким.

Густая шевелюра редеет, остаются лишь жалкие клочья волос на черепе, усеянном язвами. Это уже не человек, но и не зверь. Существо промежуточное, словно из страшной сказки, которой пугают детей.

Деабру закидывает голову назад и издаёт дикий вопль. Потом резко наклоняется, и я успеваю поднять руку, воздвигнув барьер, который спасает Арлана от удара, способного снести ему голову.

Удар настолько силён, что я чувствую его в собственных костях.

— Арлан! Убирайся!

Он наконец реагирует — но лишь смотрит на меня с искажённым от ужаса лицом. Он обездвижен.

Тварь не колеблется: поднимает длинную костлявую руку с когтями и обрушивает её.

— Арлан! — кричу я, понимая, что опоздала.

Но происходит не то, чего я жду.

Всё разворачивается слишком быстро.

Между когтями и Арланом встаёт тень. Бесжалостно отталкивает его и принимает удар на себя.

Я замираю, когда когти вонзаются в тело Эмбер. Пять глубоких, чудовищных борозд рвут её жилет и рубашку, и ткань тут же пропитывается алым, ярким, как пламя, кровавым пятном.

Я леденею, видя, как она сгибается и падает на колени перед чудовищем. И ужас пронзает меня, когда я понимаю: это мог быть Арлан.

— Нет… — выдыхает он.

Но деабру даже не смотрит на Эмбер. Он чувствует другое. Он уловил мой страх — и теперь смотрит прямо на меня.

— Это тебя сильно напугало, правда? — оскал.

Его круглые глаза ужасны. В них слишком много человеческого, и именно это делает их чудовищными.

Он бросает Эмбер на пол. Она всё ещё на коленях, пытается зажать раны дрожащими руками. Демон поворачивается к Арлану.

Потому что он знает, чем меня напугать.

Теперь Арлан реагирует. Отползает, пятится, и это даёт мне секунды. Я поднимаюсь, всё ещё кружится голова, хватаю меч, что он выронил, и иду за тварью. Резким движением вонзаю клинок ей в грудь.

Чудовище запрокидывает голову и вопит так громко, что Арлан хватается за уши. Резко разворачивается и пытается ударить