Шеннон Мессенджер - Пусть поднимется ветер (ЛП)

— Ты честно думаешь, что обучая вас делать за него грязную работу тоже самое, что жертвовать для него своей жизнью? — спрашивает Гас.

— В обмен на силу, что нам дают? Можешь поспорить, — говорит ему Буреносец. — И самоубийственный порыв сказывается и на Райдене тоже. Это истощает большую часть его силы, он может формировать только один в день.

— Сила — это все, что тебя волнует? — Я должна спросить.

Он пожимает плечами… но могу сказать, судя по его лицу, что за этим скрывается что-то еще.

— Как Райден убедил тебя поклясться ему в верности? — давлю я.

— А какая тебе разница? — рявкает он в ответ.

— Потому, что я хочу понять.

— Никто никогда не понимает.

Я жду, что он может сказать больше, но он отворачивается.

— Пустая трата времени, — говорит Гас, направляясь к лестнице.

Я едва делаю пару шагов, когда Буреносец говорит:

— Ползающий по земле убил моего отца.

Я поворачиваюсь и обнаруживаю его, вытирающего глаза, и он дважды откашливается, прежде чем может добавить:

— Он поймал моего отца на своей земле после шторма и наставил на него ружье. Я прятался неподалеку. Видел все это. Он утверждал, что мой отец был мародером… будто нас интересовало его ржавое старье. Когда мой отец попытался его успокоить, он выстрелил ему в голову. Неважно, что мой отец был тем, кто спас его поганый дом от бури. И ветер не сбил пулю в сторону.

— Мне жаль.

— Да. Все так говорят. А еще- «Хотел бы я чем-нибудь помочь». Райден был тем, кто понял. И что-то сделал. После того, как я присягнул на верность? Он вернул меня в тот дом, и мы разорвали все в клочья.

— Месть — это не правосудие, — говорит ему Гас.

— Тогда как ты объяснишь то, что избил меня? — спорит Буреносец.

— Это было заслужено, — говорит Гас, беря меня за руку. — Он просто тянет. Тянет, пока кто-нибудь не найдет нас.

— Есть кое-что получше, — говорит Буреносец. — Я также уверен, что у нас есть время, чтобы захватить вашего Западного дружка… если мы еще не сделали этого.

Неземной вой останавливает мой ответ, и скрипучее соединение ярости и разорения заползает под мою кожу.

Я слышала звук прежде… и надеялась никогда не услышать его снова.

Крик не желающей превращаться жертвы в один из Живых Штормов Райдена.

Глава 21

ВЕЙН

У Соланы идет кровь.

И сильно.

Она даже оставляет след из красных следов на каменном полу.

Я пытаюсь заставить ее остановиться, так мы можем перевязать рану. Но она утверждает, что у нас нет времени… и она права.

Даже если пароль не дает Буреносцам попадать в проход, я уверен, что они догадались, куда мы направляемся. Так что весь мой «тайный план» разлетается в тот момент. И у меня такое ощущение, что выворачивающий внутренности вопль, который только что потряс туннель, означает, что Райден создает Живой Шторм.

Я отказываюсь думать о том, кто это мог быть. Шнур кулона опекуна Одри все еще синий, таким образом, я знаю, что она в безопасности. Но Гас…

— Насколько этот проход длинен? — спрашиваю я.

— Очень длинен.

Я не могу сказать, волнуется ли Солана о Гасе… или волнуется ли она по поводу того, насколько должна облокотиться на стену для поддержки.

В конечном итоге она падает, и я едва успеваю поймать ее.

— Все хорошо, — бормочу я.

— Да, похоже.

Я опускаю ее на пол и расстегиваю мою куртку.

— Что ты делаешь?

— Нарезаю бинты. — Я достаю кинжал из ножен и отрезаю подол моей майки. — Я думал, что эта ткань помягче.

Ее рана выглядит довольно непростой, таким образом, я отрезаю еще несколько полос. Потом понимаю, что глупо носить половину рубашки, и срываю остальное.

— Классно выглядишь, — говорит Солана, указывая на мою голую грудь, выглядывающую из расстегнутой куртки.

Я не могу сказать, дразнит ли она меня или становится безумно честной. Так или иначе вполне уверен, что краснею.

— Предупреждаю, — говорю я, быстро нюхая ткань. — Очевидно, я вспотел и воняю.

— Это не совсем новость. Кроме того, я уверена, что пахну так же плохо.

На самом деле, она пахнет, как апельсин или дыня, или…

Я качаю головой.

Нет времени для игры «Угадай шампунь».

Солана пытается взять у меня бинты, но я крепко держу их.

— Моя очередь помогать.

Это кажется совершенно нормальным предложением… пока мне не приходится обматывать ее колени. И все становится хуже, когда я сдвигаю ее платье вверх еще на дюйм, чтобы обнажить всю глубокую рану…

Ладно… я сосредотачиваюсь на крови.

— Скажи мне, если я сделаю больно, — говорю я, когда прижимаю к ране ткань.

Она не вскрикивает, но судорожно выдыхает через зубы, и я не виню ее.

— Выглядит ужасно.

— Ну, спасибо.

— Не имел в виду твою ногу… я не на это смотрю, — говорю я быстро. — просто говорю…

Мои оправдания затихают, когда она смеется.

— Я усложняю тебе жизнь, — говорит Солана, — так ты перестанешь нервничать. Честно, у меня никогда не было парня, настолько боящегося прикоснуться ко мне.

Мои щеки пылали.

Возможно, они плавят мой мозг, потому что я слышу, как говорю:

— Так… у тебя были другие парни?

— Ты серьезно спрашиваешь меня об этом?

— Нет… ты права. Прости… я не знаю, почему сказал это.

Повисает неловкое молчание.

На самом деле, «неловкое» не достаточно сильное слово. Это как если бы у неловкого и неудобного человека получился уродливый, несчастный ребенок, который не переставал плакать и какать все время.

— Для отчета, — говорит Солана. — Я имела в виду Силы Бури, которые лечили мои раны за эти годы, и опекунов, которые обучали меня бороться. Им приходилось прикасаться время от времени, и они никогда не были такими дергаными.

— Ну, у них намного больше опыта, чем у меня… в бою и прочее… ну знаешь… не то, чтобы Одри и я… ммм… знаешь, что? Я собираюсь прекратить говорить об этом. Возможно, навсегда.

— Это хорошая идея, — соглашается она.

Я смотрю в пол, желая, чтобы грунт разрушился и поглотил меня.

Когда этого не происходит, я заматываю ее рану самым широким бинтом.

— Должно быть сильнее, — говорит она.

— Будет больно.

— Да, ну, иногда боль — единственный путь.

Такое чувство, что в ее словах есть более глубокое значение, но я решаю не углубляться.

Вместо этого я затягиваю бинт сильнее… но очевидно этого все еще не достаточно. Она хватает меня за руки, вынуждая сильнее стянуть выпуклость кожи.

Крохотный вздох скользит с губ, но она двигает ногой несколько раз: