Злодейка, приручившая Дракона - Аматариэль Джулианна Кортес

— Ты понимаешь, что это значит? — спросила я тихо. — Это нарушает все традиции. Генералы твоего ранга не женятся по любви или привязанности. Они заключают династические браки. У тебя должен быть гарем, полный дочерей влиятельных семей, чтобы скреплять союзы. А ты предлагаешь взять в единственные жены… меня. Провинциалку без роду и племени. Двор сойдет с ума. Канцлер и император воспримут это как прямое оскорбление. Они решат, что ты создаешь свою собственную династию. Что ты готовишься к перевороту.

— Мне все равно что они подумаю, — отрезал он. — Их страх — наше лучшее оружие. Да, это вызов. Да, это опасно. Но сидеть и ждать, пока они отнимут тебя у меня, еще опаснее. Я не отдам тебя. Никому. Никогда.

Мужчина протянул мне руку. Не для поцелуя. А для рукопожатия. Как заключают сделку.

— Я не прошу твоей любви, Амелия. Я прошу твоего союза. Я не предлагаю тебе счастья и покоя. Я предлагаю тебе власть, защиту и половину моей армии. Я предлагаю тебе стать не просто моим якорем. Я предлагаю тебе стать моим вторым мечом.

Я смотрела на его протянутую руку. Руку, которая держала меч, которая спасала меня, которая так нежно касалась меня ночью. И я поняла, что выбора у меня нет. Да я его и не хотела. Моя тихая жизнь в другом мире закончилась. Моя борьба за выживание в этом — тоже. Началась новая эра. Борьба за наше общее будущее.

Я вложила свою ладонь в его. И его пальцы сомкнулись вокруг моих, сильные и теплые.

— Я согласна, — сказала я, и мой голос не дрогнул. — Я стану твоей женой, Кай. Твоим мечом. И твоим щитом.

Генерал кивнул, и в уголках его губ промелькнула тень улыбки. Это была улыбка полководца, который только что заручился поддержкой своего самого верного солдата.

— Тогда готовься, — сказал он. — Завтра я объявлю о нашем решении совету. И завтра начнется настоящий шторм.

Он не отпускал моей руки. Мы стояли посреди кабинета, двое против всего мира. И я впервые почувствовала, что этого может быть достаточно.

Глава 27

Утро, наступившее после нашего решения, было обманчиво тихим. Солнце так же лениво пробивалось сквозь высокие окна, птицы так же беззаботно щебетали в саду. Но воздух во дворце звенел от напряжения. Слуги двигались тише, говорили шепотом, их взгляды, бросаемые на меня, были полны благоговейного ужаса. Новость еще не была объявлена, но сама атмосфера изменилась. Дракон проснулся. И он собирался заявить права на свое сокровище перед всем миром.

Мы с Каем готовились к битве. Это была не подготовка к сражению на мечах, а к куда более изощренной и жестокой схватке — политической. Мы сидели в его кабинете, и он, с холодной точностью хирурга, вводил меня в курс дела, описывая каждого члена Малого совета, их сильные и слабые стороны, их тайные пороки и скрытые амбиции.

— Канцлер Ремингтон, — говорил он, указывая на портрет в одном из фолиантов. Это был пожилой, но все еще крепкий мужчина с лицом хитрого лиса и глазами, в которых не было ни капли тепла. — Мой главный враг. Он видит во мне угрозу своей власти и стабильности империи. Он будет бить по традициям, по законам, по чести. Он представит наш брак как акт неповиновения короне и первый шаг к мятежу.

— Герцог Валуа, глава казначейства, — продолжал Кай, переходя к следующему портрету. — Жадный и трусливый. Он надеялся выдать за меня свою дочь. Его гнев будет громким, но он отступит, если почувствует угрозу своему кошельку.

— Архиепископ Теодор. Фанатик, который считает, что вся магия, не исходящая от богов, — это скверна. Он презирает мой род. Он будет говорить о чистоте крови и божественном порядке.

Мужчина говорил, а я слушала, впитывая информацию, создавая в голове карту вражеских укреплений. Я больше не была пассивной фигурой на этой доске. Я была игроком. И я должна была знать правила.

— А император? — спросила я.

Кай на мгновение замолчал.

— Император Эмерик — слаб. Он боится меня, но еще больше он боится потерять трон. Ремингтон — его опора. Император будет действовать так, как ему подскажет канцлер, но при этом постарается не спровоцировать меня на открытый конфликт. Эмерик будет маневрировать, тянуть время. Он — самое опасное болото на нашем пути.

Когда пришло время отправляться в императорский дворец на заседание совета, я была готова. Я выбрала платье. Не скромное и не вызывающее. Темно-зеленое, цвета мха на старых камнях. Оно было строгим, закрытым, с высоким воротом. Оно не подчеркивало мою красоту или хрупкость. Оно делало меня строгой, серьезной и почти невидимой. Я не хотела быть призом, за который сражаются. Я хотела быть тенью за спиной генерала, тенью, у которой есть свой собственный, острый стилет.

В Малом тронном зале, где собирался совет, было душно от запаха воска, дорогих духов и застарелой ненависти. Десяток самых могущественных людей империи сидели за круглым столом из черного дерева. Во главе, на своем троне, восседал император Эмерик — мужчина средних лет с уставшим, одутловатым лицом и бегающими глазками.

Наше с Каем появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. По правилам, женщины не допускались на заседания совета. Мое присутствие здесь было неслыханной дерзостью. Первым нарушил тишину канцлер Ремингтон.

— Генерал, — его голос был гладким, как шелк, но под ним чувствовалась сталь. — Мы рады вас видеть. Однако, боюсь, ваша… спутница ошиблась дверью. Заседание Малого совета — не место для дамских развлечений.

— Леди Амелия здесь по моему приглашению, — отрезал Кай, даже не удостоив его взглядом. Он подвел меня к своему месту и властным жестом усадил на стул, который его адъютант предусмотрительно поставил рядом. — И она останется. Потому что вопрос, который я собираюсь поднять, касается ее напрямую.

Генерал не стал ходить вокруг да около. Он нанес удар первым.

— Ваше величество, лорды, — обратился он к совету, и его голос, спокойный и ровный, заполнил весь зал. — Я принял решение. Я намерен отказаться от всех своих привилегий по содержанию гарема и взять в законные жены одну-единственную женщину. Леди Амелию де Валуа.

Если бы в зале взорвалась бомба, эффект был бы меньшим. На несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Лорды смотрели на Кая так, словно он сошел с ума. Герцог Валуа побагровел. Архиепископ перекрестился. А канцлер Ремингтон медленно улыбнулся. Это была улыбка хищника, который увидел, как его жертва сама зашла в капкан.

— Генерал, вы, должно быть, шутите, — прохрипел