Земля воров - Карина Халле

Я могла бы спать вечно, погружаясь все глубже в безмятежный сон. Пробуждение приведет к ощущению своего тела, а с ним что-то не так. Во рту пересохло и ощущается вкус вина, а в голове чувство, как будто череп набит чем-то. Дело не только в алкоголе, это какое-то странное давление.

Мне снилось, что идет дождь, я чувствовала, как капли воды падают на мои окоченевшие руки, смотрела на темное небо, а Андор с улыбкой наблюдал за мной и держал в своих объятиях.

Но нет, все это не было сном, правда?

Я стягиваю одеяло с лица, открываю глаза и смотрю в потолок. На деревянных балках, покрытых бледно-золотой краской, вырезаны изображения оленей в лесу. Я укрыта мягчайшими простынями под роскошным одеялом из золотистого бархата с янтарными кисточками на концах, такого же драгоценного оттенка, как глаза Андора.

Я поворачиваю голову и смотрю на Леми. Он сосредоточен, наклонил голову набок, наблюдает за мной и чего-то ждет.

— Ты знаешь, как выйти на улицу, — говорю я. — Я уверена, что ты можешь переместиться во двор или сад, а потом вернуться сюда.

И тут я замечаю, что его лапы грязные. Он уже сделал это. Теперь он хочет чего-то другого. Наверное, завтрак.

И вот он, аромат жареной свинины, доносящийся откуда-то. Я оставила дверь на балкон приоткрытой, чтобы дышать свежим ночным воздухом пока сплю, хотя с точки зрения безопасности, наверное, это было не очень разумно. Я ушла с ужина с явным чувством, что Торстен и Кьелл Колбек хотят моей смерти.

Но для этого есть и другие способы, кроме как пробираться через балконную дверь.

Я вздыхаю и совсем сбрасываю одеяло, затем поворачиваясь и сажусь на край кровати. Солла одолжила мне ночную рубашку, свободную, удобную и скромную. Интересно, как долго я буду носить ее одежду. Интересно, как долго я здесь пробуду.

Вчера вечером я попросила Андора отпустить меня.

Он отказал.

Если он не отпустит меня по собственной воле, у меня не будет шанса сбежать. Не здесь, с Торстеном или Кьеллом, или даже Видаром, не из страны, которая настолько чужда мне, что даже дождь кажется религиозным опытом.

Если я хочу выбраться отсюда, если хочу вернуться к тете целой и невредимой, то должна играть по правилам. Играть роль, быть тем человеком, которым меня хотят видеть Андор и Колбеки. Я заметила тьму в глазах Андора, видела, как быстро он готов приставить нож к чужой шее, и часть меня думает, что он, может, и обещает мне свободу, освобождение моей тети, но делать этого не собирается. Капитан его корабля сказал, что он честный, но, конечно, что еще он мог сказать.

Как бы ни хотела, я не могу доверять Андору. Он старается хорошо ко мне относиться, потому что хочет внушить мне ложное чувство безопасности, чтобы я стала зависимой от Колбеков, по крайней мере до тех пор, пока не перестану приносить им пользу.

Я должна найти способ сбежать при первой же возможности.

Мидланд.

Следующий рейд за яйцами.

Я ориентируюсь там лучше. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы справиться с Андором, не убивая его, и сбегу с Леми. Если я правильно разыграю свои карты, если запасусь достаточным количеством еды и воды, возможно, смогу украсть одну из лодок и добраться до Земли изгнанников. Шансы невелики, но свобода стоит такой цены.

Мой отец научил меня, что свобода стоит любой цены.

С этой мыслью я встаю и начинаю собираться. Я пользуюсь ванной напротив, пока остальная часть замка еще спит. После того, как мы вчера вечером вернулись после дождя, Андор отвел меня на кухню, где я познакомилась с поваром Нельсом и смогла накормить Леми остатками еды, которые он с удовольствием съел. Мне удалось стащить булочку с травяным маслом и принести ее в комнату, чтобы съесть позже. Андор проводил меня, но у меня сложилось впечатление, что он делал это, чтобы не возвращаться на ужин. Должна признать, что наше прощание у двери было странно неловким, возможно, потому что мы оба вдруг вспомнили, как в последний раз были в этой комнате — он вдыхал мой запах, а я была полностью обнажена.

Я надеваю одно из платьев Соллы, на этот раз светло-голубое с бархатной отделкой вдоль V-образного выреза, спадающего с плеч, которое подчеркивает теплый оттенок моей кожи, а затем надеваю туфли без задника, которые Солла положила под кровать. Носки туфель сдавливают пальцы, а пятки свисают, но их можно носить внутри замка.

Если я хочу, чтобы у меня был шанс сбежать от Андора, мне нужно понять, как работает он и вся эта торговля суэном. Мне нужно поговорить с мозгом семьи, Штайнером.

Я собираю волосы в свободный пучок и выхожу из комнаты вместе с Леми. Я иду по коридору, не торопясь заглядывая в открытые двери. Все они похожи на мою комнату — гостевые спальни разных цветов и стилей, с аккуратно застеленными кроватями. Интересно, часто ли Колбеки принимают гостей из других городов, устраивают роскошные вечеринки и ужины, а может быть, даже королевская семья Норланда бывает у них. Они кажутся такими напряженными, что мне трудно представить их на балу или принимающими гостей, хотя, наверное, я не могу выносить суждение, основываясь на одном ужине.

Я иду дальше, коридор расширяется, здесь, по-видимому, находятся главные комнаты, все двери которых закрыты, и царит тишина. Возможно, Колбеки еще спят. Затем я спускаюсь по лестнице на первый этаж, как раз в тот момент, когда дверь напротив лестницы медленно, с тихим скрипом открывается.

В холл вплывает облако легкого дыма от благовоний, и через приоткрытую дверь я вижу множество зажженных свечей, пламя которых мерцает на красных бархатных гобеленах. Мы с Леми останавливаемся у подножия лестницы, ожидая, когда кто-нибудь выйдет.

Появляется мужчина, хотя сначала я принимаю его за женщину из-за его грациозных движений и худощавого телосложения. На нем серая мантия, его рыжие волосы волнами спадают на плечи, глаза глубоко посаженные, ярко-золотистые и пронзительные.

— Бринла Айр, — говорит мне мужчина грубым, хриплым голосом, слегка скривив губы. — Наконец-то мы встретились.

Он не похож на мрачных и задумчивых Колбеков, поэтому я не уверена, кто этот человек. У него гладкий высокий лоб, бледная кожа с тенями под глазами и на скулах, и его возраст трудно определить, ему может быть пятьдесят, а может тридцать.

— Кто ты? — удается мне выдавить из себя.

— А, — говорит он, медленно кивая. — Я часто забываю, что другие не