Король, любовь, казённый дом. Ясновидящая в деле - Татьяна Геннадьевна Абалова

– Какой же он заботливый, – уважительно откликнулась Дженни.

– Я же говорю, хороший.

Меня довезли первой, я жила ближе.

Наскоро перекусив и переодевшись ко сну, я забралась в кровать. Открыла окно, чтобы впустить в спальню запах дождя. Говорят, под дождь плачется легче. Но как я ни жалела себя и свою неудавшуюся жизнь, вызвать слезы не удалось.

В голове роились мысли, начиная от вопросов, кто украл записи Дженни и откуда взялся мальчик–призрак, заканчивая фантазиями, как Бенджамин избавляет себя и любовницу от мокрой одежды. Ясное дело, Беатрис задалась целью увести его от меня, вот и превратилась в обморочную девицу.

Я уже представляла, какой завтра поднимется скандал, когда все узнают, как леди Грей зарабатывает на кусок хлеба. Для высшего общества занятие гаданием было так же неприлично, как если бы я подалась в актрисы или в танцовщицы эротических танцев.

Я вздохнула. Повернулась на другой бок, решая задуть свечу и еще раз попробовать выдавить из себя слезы.

– Не спишь? – раздалось от окна. Я подскочила на месте. На подоконнике, перекинув одну ногу в мою спальню, сидел Бенджамин. – Надо поговорить.

– Ты один или с гробом? – я натянула одеяло повыше.

Он не ответил. Легко спрыгнул и, откинув угол одеяла в сторону, сел на кровать. Я заметила, что на нем были все те же несвежие рубашка и бриджи.

– Так быстро распрощался с любовницей?

– Беатрис никогда не была моей любовницей.

– А как же любовный трепет, который она должна испытывать, когда ты кусаешь ее в шею?

– Она хотела бы стать моей любовницей, но я против. Мне достаточно одной женщины.

– Не лги, я видела след от укуса на ее шее. И она говорила в опере о тебе, как о вампире, который является к ней, когда голоден. Сегодня след на ее шее выглядел совсем свежим.

– Я тоже заметил его. И даже решил, что в городе завелись другие вампиры. Но, приглядевшись, понял, что она нарисовала его. Достаточно было потереть, чтобы размазать краску.

– М, так ты тер ей шею? – я хмыкнула, представляя, как Бенджи прикасается к рисунку и ленивым движением ладони размазывает краску по шее вниз до самого декольте, под которым волнительно вздымается грудь Беатрис.

– Да, когда хотел придушить.

Вампир потянулся к пуговицам своей рубашки.

– Ты зачем ее расстегиваешь? – насторожилась я.

– Не нравится ходить в мокром. И так холодный, еще эта грязная рубашка, – ему надоело ее расстегивать, и он просто рванул застежку. По полу с шумом поскакали пуговицы.

– Ты что делаешь? Тебе не во что будет переодеться. Побежишь домой голый.

– Ты давно заглядывала в свою старую спальню?

– Да, а что? – я схватила свечу и побежала на цыпочках по ледяному полу в наши с Генри супружеские покои. Переехав в гостевую комнату, я больше туда не заходила.

Щелкнув замком, я распахнула дверь и обомлела. Бенджамин полностью поменял интерьер. Вместо нашей, достаточно скромной мебели, горделиво выпячивали полированные бока комоды и шкафы от Чиппендейла. Чему удивляться? Вампир привык жить в роскоши. Эта баснословно дорогая мебель из красного дерева только преумножала