Истинные (не) изменяют в марте (СИ) - Мария Самтенко

что остальные приютские тоже исчезали примерно на стадии «Мазутик понял, что его будут мыть, и приготовился дорого продать свою жизнь».

Но на следующий день Реналь внезапно пришел ко мне с букетом цветов. Потом были ухаживания, поцелуи, подарки… и метка истинности, появившаяся под грудью – напротив сердца – после нашей первой ночи. Реналь оказался из семьи оборотней и обрел во мне свою истинную пару. И месяц назад он сделал мне предложение – к огромной радости всех приютских, уже отчаявшихся куда-то меня пристроить.

– Задумалась, Мари? – ласково окликает меня мать-настоятельница. – Прическа готова. А теперь сиди, я побрызгаю на тебя духами.

Послушно замираю в кресле, пока матушка Эрмина роется в своем кофре. Духи она носит с собой – несколько пузырьков сразу. Не удивлюсь, если для меня приготовлено что-то особенное.

Пшик – и меня окутывает душистое облако с ароматом абрикосового цвета и фруктов. Кажется, матушка специально заказала их к моей свадьбе – ну, ей только дай повод пополнить коллекцию духов. Даже и не скажешь, что она из храмовников, у них там вроде традиции аскетизма.

– Теперь иди, – напутствует настоятельница, не рискуя обнимать меня, чтобы не помять платье. – Кабинет господина Реналя направо, потом прямо по коридору и налево.

– А разве жених может видеть невесту до свадьбы? – уточняю я.

Матушка Эрмина расплывается в улыбке:

– Конечно! Он же сам сказал, чтобы ты зашла, когда мы закончим. Иди, дитя, сделай ему сюрприз. Думаю, он не ожидает, что мы так быстро управились.

В последний раз окидываю взглядом уютную комнату: обшитые досками светлые стены, окно, кровать, два кресла, трельяж с тремя зеркалам и туалетный столик, заставленный баночками. Надеюсь вернуться сюда уже законной женой. А, может, и нет, раз Реналь говорил, что ни за что не отпустит меня в отдельную спальню.

Сейчас его комната далеко, чуть ли не в соседнем крыле особняка. Но туда пока не надо – сейчас мой путь лежит в кабинет Реналя, а он в центральной части. За последние месяцы я была там сто раз. Там всегда много книг – впрочем, мой милый их не читает, это часть библиотеки его дяди, городского судьи – есть стол для письма, камин и несколько кресел, а еще можно распахнуть двери и выйти прямо в цветущий сад. Правда, открыть их получится только изнутри – если нужно зайти с улицы, придется воспользоваться центральным входом. Ну, или черным.

Так обустроил кабинет покойный отец Реналя, королевский прокурор Моривилля. Рассказывают, он был тем еще параноиком и вечно боялся, что на него нападут какие-то злоумышленники – поэтому и предусмотрел второй выход.

Боялся он, к сожалению, хоть и вечно, но плохо, потому что пять лет назад ему подсунули отравленное письмо.

А после смерти отца в этот кабинет переехал Реналь.

По пути в кабинет позволяю себе помечтать, что через какой-то час жених распахнет эти двери, возьмет меня под руку, и мы торжественно выйдем в сад, к сидящим за столами гостям. В беседке нас будет ждать представитель муниципалитета, который зарегистрирует брак. А потом…

Не успеваю додумать, что «потом» – подхожу к тяжелой деревянной двери и уже протягиваю руку, чтобы постучать… и слышу стон, переходящий в крик!

Что случилось? Кому-то плохо?

Без колебаний хватаю дверную ручку, влетаю в кабинет, чуть не запнувшись о порог.

В глаза бросаются белые свадебные штаны Реналя с кофейным пятном на коленке. Только лежат они почему-то на столе.

Секунду рассматриваю штаны, не рискуя поднять взгляд. В ушах затихают чужие стоны: женские, переходящие в крик, и мужские, срывающиеся в утробное рычание.

Наконец я поднимаю голову и вижу полуголого Реналя, держащего за лодыжки распростертую на столе пышногрудую блондинку с задранным до ушей платьем.

Немая сцена.

Жених молчит, а я все жду, когда он объяснит: скажет, что мне показалось. Или что его околдовали. Точно! Околдовала эта блондинка с пятым размером груди.

Сиськами колдует, не иначе.

Глава 2

- Разумеется, Реналя никто не околдовал. Он просто решил… ну, решил, видимо, устроить себе последнее развлечение в холостой жизни. А когда я застала его с другой, представьте себе, заявил, что это я изменила первой! И подделала метку истинности! А что было дальше, вы знаете. Он потребовал расторгнуть помолвку и посадить меня за мошенничество.

Вот об этом я рассказываю скомкано, потому что плохо помню, что же там было, после пощечины. Кажется, я была настолько шокирована поступком любимого, что немного пришла в себя только сейчас.

И теперь я сижу на неудобной деревянной скамье в маленькой, тесной допросной, и моривильский следователь, Петрикор Дагель, с сомнением качает головой, запустив пальцы в соломенную шевелюру.

Не верит.

Боюсь представить, что рассказал Реналь! И где, демон побери, он нашел мне «любовника»! Он же знает, что я никогда и ни с кем… что только с ним…

В глазах снова начинает щипать, и господин Дагель наливает мне стакан воды из графина. После чего безжалостно продолжает допрос, выпытывая малейшие подробности.

Все это время дядя Реналя сидит на стуле в углу и сверлит меня холодным неприязненным взглядом. Спасибо, что хотя бы молчит! Но одного его вида все равно достаточно, чтобы испортить и без того не самое лучшее настроение.

Гейден Аурус невзлюбил меня с самого первого дня.

О, я ведь прекрасно помню, как это было. Реналь - тогда мы еще не знали, что истинные - впервые привел меня к себе. Сказал, что хочет познакомить с домашними: дядей и двумя тетками. Им, кажется, тогда тоже не слишком понравилось, что сын привел домой какую-то попаданку из приюта - но тетки смолчали, скрывая недовольство приветливыми улыбками.

А вот дядюшка тут же попросил Реналя выйти.

«Проходите, Марианна. Не буду предлагать вам сесть, я не займу много вашего времени. Имейте в виду, Реналь Аурус никогда не сможет на вас жениться: он с детства обручен с девицей из благородного рода. Единственное, что он может вам предложить - это роль любовницы. И да, не обманывайтесь, у него гораздо меньше денег, чем можно подумать, глядя на его наряды и экипажи. Так что, если вы ищете богатого кавалера, поищите его в другом месте».

Он говорил это резко и холодно, и его ноздри дрожали от отвращения. Я помню, что вылетела из его кабинета в слезах и долго плакала от обиды в объятиях Реналя. Кем посчитал меня Гейден Аурус? Девицей с низкими моральными