Развод. Не прощу за "походную жену" - Екатерина Гераскина

Из груди, из боков торчали костяные наросты. Глаза — два раскалённых угля, полные безумия и ярости.

Тварь схватила Генри за плечо пастью. И дёрнула. Резко.

Так, что его тело мотало со стороны в сторону, как тряпичную куклу. Его крик захлебнулся в горле, переходя в сипение.

Я отползала, пятками скребя по костям, чувствуя, как хрустят подо мной чужие останки. В висках стучало. Все конечности похолодели.

Я не могла оторвать взгляд — и в то же время хотела зажмуриться, чтобы не видеть этого ужаса.

И тут мир взорвался ещё одним звуком.

Позади раздалось рваное, жуткое шипение. Я задрала голову — и над собой увидела другое чудовище.

Змееподобное, скользкое, покрытое слизью, с раздутым багровым капюшоном и пастью, полной ядовитых клыков.

Оно приподнялось надо мной и издала противный звук. Меня пробрало от этого шипения. И в ту же секунду я поняла, где видела её прежде. В учебниках. Я никогда не думала, что увижу такое сама. Никогда бы и не увидела — если бы судьба не выкинула меня прямо в другой мир.

А вот мой муж, Арагон, он сражался с ними постоянно.

Я успела отползти в сторону. Увернулась, почти случайно, когда пасть сомкнулась там, где только что была моя голова.

Воздух прошил свист, я слышала удар ядовитых клыков о кости.

Это было чудо. Просто случайность. Повезло.

Но я поняла — во второй раз мне так не повезёт.

Змееподобная тварь снова взвилась, расправив свой багровый капюшон, и я видела, как мышцы на её теле напряглись, готовясь к следующему броску.

Я не успею убежать!

Я прощалась с жизнью.

Сердце колотилось так, будто вот-вот вырвется наружу.

В глазах плыло, дыхание сбивалось.

Я снова закричала, сорвав горло, и в отчаянии закрылась руками.

Глава 22

Но удара так и не последовало.

Да, над ухом раздавались чавкающие, хриплые рычания, скрежет когтей о камень, резкое шипение. Воздух дрожал от звуков схватки. Но смерть не приходила.

Я, дрожа, чуть сдвинула руки, приоткрыла глаза… и обомлела.

Передо мной предстало сражение, а в центре его — он.

Мой муж.

Мой генерал.

Арагон!

Тварь, рванувшаяся на меня, уже не властвовала над этим пространством. Её огромная пасть с длинными клыками захлёбывалась в предсмертном рыке.

Меч в руках Арагона сверкал багровыми отблесками чужого неба, рассекал плоть и чешую с той же холодной точностью, с какой он привык рассекать вражеские ряды.

Под боевой бронёй перекатывались мышцы. Каждое его движение излучало силу и власть. Он двигался, как сама смерть, обрушившаяся на порождение Бездны. Один точный удар — и чудище рухнуло к его ногам, разрезая воздух последним конвульсивным хрипом.

Но отдыхать Арагону не дали.

Из тени, там, где только что драли Генри, метнулась другая тварь — ещё более массивная, с выпученными глазами, с обрубленным хвостом, оскалив пасть до ушей. Она бросилась прямо на генерала.

Арагон присел, ловко уйдя из-под удара, и тут же развернулся, его клинок разрезал воздух дугой. Когти твари прошли в паре сантиметров от его лица, но он даже не дрогнул. Вторым движением он ткнул меч под чешуйчатую грудь. Глубоко, с силой, так, что вся туша затряслась и обмякла на клинке. С глухим стуком она рухнула на землю.

Генерал резко рванул оружие обратно, и в тот же миг его взгляд метнулся ко мне.

Я сидела на земле, с широко раскрытыми глазами, неспособная пошевелиться.

Шок, изумление, невозможность поверить в происходящее распирали меня. Он стоял среди поверженных тварей, высокий, мрачный, окровавленный, — и смотрел только на меня.

— Кьяр-ра!

Он не говорил. Он прорычал это. Но… я не слышала в этом голосе дракона. Совсем. Как и не видела жёлтого блеска в глазах. Он смотрел на меня тёмными, почти чёрными глазами. Глазами, принадлежащими, его человеческой части.

Грудь мужа тяжело вздымалась и опускалась.

Я не могла понять, о чём он сейчас думает.

Он сделал шаг ко мне.

Его броня на груди была заляпана кровью тварей. Мощные пластины этой брони, изготовленной из чешуи дракона, если присмотреться, были изрезаны когтями. На лице запёкшиеся следы других боёв.

Кожаные штаны, плотно облегавшие его бёдра, были все в пыли. В высоких сапогах на толстой подошве — по кинжалу.

Наручи на его запястьях были исцарапаны и