Жена двух генералов драконов (СИ) - Кристина Юрьевна Юраш

Краем глаза я следила за Агостоном.

Он не сдвинулся с места.

Только его пальцы сжали бокал так, что стекло треснуло.

Не успела я присесть в реверансе, заканчивая последнюю фигуру танца, как вдруг почувствовала, что меня взяли за локоть, уводя в сторону.

— Что-то случилось? — спросила я, остановившись в шаге от Агостона, пока гости обсуждали мой танец и наши «перешептывания». — Вы хотите потанцевать? Могу вас огорчить, все танцы уже расписаны. Для моего дорогого мужа не осталось ни одного местечка!

— Ты переигрываешь, дорогая, — сказал он. — Или ты думаешь, я не понял, что ты хотела сделать мне больно. Так вот, вы могли бы просто отвесить мне пощечину, когда мы наедине. А не позорить себя перед всем высшим обществом, которые сейчас разносят вашу репутацию в пух и прах. Или вы нацелены получить имущество своей драгоценной тетушки в качестве наследства завтра утром?

Я увидела, как доктор Меривезер пытается привести в чувство тетушку, которая явно решила отправиться на тот свет раньше положенного срока.

— Ах, — усмехнулась я. — Вы заботитесь о моём благополучии? Как мило. Только не забывайте, что вы — не мой муж. Вы — его брат. Вы — его убийца.

— Как бы я хотел вам ответить… — заметил Агостон, а я попыталась уйти, но он схватил меня крепко, удерживая рядом с собой. Слуга тем временем ползал и вытирал с пола остатки вина, бережно собирая осколки бокала в салфетку.

— Я прекрасно знаю про Проклятого мага, про то, что случилось в битве на Хребте, — произносила я, видя, как Агостон бледнеет.

— И кто же вам это рассказал? — спросил он.

— Ваш единственный друг. Ваш дневник. Вы опрометчиво оставили его на столе, не давая мне ни единого шанса пройти мимо, — ответила я, видя, как каждое слово причиняет ему боль. А теперь отпустите меня.

Глава 46

— Если вы назначили свидание, — заметил Агостон, склонившись ко мне, — то не с тем человеком. Ваш кавалер вон там. Он уже набрался и теперь окучивает другую даму…

Я посмотрела на того самого офицера, который хорохорится перед какой-то смущенной юной девушкой под строгим наблюдением ее престарелого отца.

— Тогда я просто выйду, — произнесла я. — Или верный страж меня не пустит?

Я почувствовала, как мою руку отпустили.

Я смотрела на бледное лицо, понимая, что причинила ему боль. Сейчас мне должно было стать легче. И я ждала.

Но легче не становилось. Может, боли слишком мало? Или… люди врут. Ненависть приносит только сиюминутное облегчение?

Я замерла на месте, чувствуя, как меня разъедает совесть. Такой поступок, как сегодня на балу, был для меня не свойственен. Поэтому совесть, очнувшись из глубокого обморока, принялась грызть меня, заставляя щеки краснеть.

Нет… Месть не приносит облегчение. Разве что сиюминутное. Она лишь позволяет занять ум составлением планов. Теперь мне стало еще хуже. К боли присоединился еще и жгучий стыд.

Я сейчас больше всего на свете хотела выйти в сад, в надежде, что прохладный ветер хоть немного приведет меня в чувство.

Но уже на пороге я обернулась.

Агостон стоял, словно окаменевший. Его глаза — не серые, а чёрные, как ночь. В них плескалась буря, которую я не могла не почувствовать.

И в этот момент он взорвался. Казалось, что внутри него что-то сломалось. Он бросил бокал на стол, и тот с глухим звоном разлетелся на тысячи осколков, разбившись о стену и напугав гостей.

Агостон шагнул вперёд, но не к офицеру, который хвастался перед новой дамой своими «подвигами». Его взгляд был устремлён ко мне.

— Вы не пойдёте в сад! — сказал он, и его голос был таким, что на нас начали оборачиваться. — Вы не будете встречаться с тем, кого не существует! Вы не будете играть с огнём, который сожжёт вас!

Я почувствовала, как внутри меня что-то сжалось. Его слова были как удар хлыста, но я не отвела взгляда. Вместо этого я улыбнулась. Не глазами, а только губами, как он.

— А если я пойду? — тихо спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Что вы сделаете? Убьёте меня? Как убили его?

Агостон схватил меня за руку. Не грубо, не жестоко, но так, что я не могла вырваться. Его пальцы были сильными, но в них чувствовалась какая-то странная нежность.

— Вы не понимаете, — прошептал он, наклоняясь ближе. Его дыхание было тёплым, а глаза — тёмными, как бездна. — Он не тот, кого вы ищете. Он не вернётся.

Я почувствовала, как в груди что-то оборвалось. Его слова были как удар кинжала в самое сердце. Но я не позволила себе показать слабость.

— Тогда зачем вы меня останавливаете? — спросила я, пытаясь сохранить спокойствие. — Если он не вернётся, то почему я должна бояться?

И вырвала свою руку из его руки и ушла.

Мои шаги были уверенными, но внутри меня бушевала буря. Я знала, что Агостон прав. Я знала, что он говорит правду. Но я также знала, что не могу отступить.

Сад был погружён во тьму, как будто сама ночь решила поглотить его целиком. Туман полз по земле, словно призрачный дым, обволакивая всё вокруг, создавая ощущение таинственности и нереальности. Фонарь горел тускло, но его свет пробивался сквозь завесу тумана, освещая небольшой камень, на котором стояла свеча.

Всё бесполезно. Агостон прав.

Я выдохнула, чувствуя, как слезы подступают к горлу.

— Я не знаю, слышишь ты меня или книга соврала… — прошептала я, тяжело вздыхая. — Если бы ты знал, как мне больно… Больно без тебя. Я так скучаю. Ты себе представить не можешь… Я ничем не могу заглушить эту боль. Ничем не могу ее унять. Она здесь…

Я прижала руку к груди.

— Ты обещал, что придешь, — произнесла я, глядя на фонарь сквозь слезы. — Хотя это могла быть еще одна бессовестная шутка твоего брата. — Но если ты меня слышишь, знай. Я люблю тебя…

Я развернулась и пошла прочь, унося свою боль обратно. Туда, где звучала музыка и пьяные гости обсуждали мой сегодняшний поступок.

Внезапно я услышала тихий, едва уловимый шорох за своей спиной.

Сердце забилось быстрее, как будто предчувствуя что-то тревожное. Я

медленно