Жена двух генералов драконов (СИ) - Кристина Юрьевна Юраш

— Это же глупо, — сказала я, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Я не ребёнок!

Он улыбнулся, но на этот раз его улыбка была мягкой и тёплой.

— Я знаю, — ответил он. — Но играете пока как ребенок.

Глава 42

Я хотела спорить. Я чувствовала, как внутри меня поднимается волна протеста, как воздух вокруг наполняется невидимыми искрами. Но… так действительно было проще.

Я начала.

1.

2.

3.

4.

Звуки рождались из-под моих пальцев, словно оживая. Я сбивалась, теряла ритм, и мелодия рассыпалась на осколки. Потом я взяла себя в руки.

Я снова пыталась.

Медленно, неуверенно. Пальцы дрожали, а мысли путались. Но я знала, что должна. Должна найти ту самую мелодию, которая жила в моём сердце.

И вдруг…

Я сыграла её.

Целиком.

Медленно, сбиваясь, но — сыграла.

Я замерла.

Время словно остановилось.

Сердце колотилось так сильно, что казалось, оно готово выпрыгнуть из груди. Но это была не та радость, которую я ожидала. Это была радость от преодоления. От того, что я смогла.

Я сделала это. Я смогла. Я сыграла мелодию, которую считала святой.

Я обернулась, чувствуя, как меня переполняет радость. Я хотела сказать «спасибо». Хотела увидеть его улыбку. Хотела, чтобы он разделил это со мной. Почему-то сейчас мне это было важно!

Но лицо генерала было серьёзным. Он смотрел на меня, и в его глазах я увидела что-то странное. Не серые, как обычно, а чёрные, как сама ночь.

— Не надо благодарностей, — сказал он тихо, но твёрдо. — Я боюсь, как бы вам не стало хуже. В этой мелодии ваши воспоминания, ваша боль. И вы снова пытаетесь окунуться в нее. Мне кажется, я допустил ошибку, научив вас ее играть. Ведь теперь вы точно не сможете отпустить свою боль.

— Но почему? — спросила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Почему вы помогаете мне?

Он улыбнулся, но это была не та улыбка, которую я ждала. В ней было что-то горькое, что-то, что я не могла понять.

— Потому что я не могу отказать вам, — произнёс Агостон с лёгкой насмешкой в голосе. Его слова прозвучали как приговор, но я не могла отвести от него взгляда.

Я опустила глаза на клавиши рояля, мои пальцы замерли над ними. Но я не могла удержаться и снова повторила ту же мелодию.

Она была как вздох облегчения, как попытка найти утешение в звуках.

Я чувствовала радость, чистую, искреннюю, но она была похожа на мираж, который исчезнет, стоит мне открыть глаза.

А потом я сделала то, о чём потом жалела.

Глава 43

Я положила свою руку поверх его руки.

В этом жесте было больше отчаяния, чем благодарности, и легонько пожала ее. Сейчас я искренне была ему благодарна. Мелодия не умрет. Она будет жить, пока я жива.

Казалось, на мои глаза навернулись слезы признательности.

Мне показалось, что если прямо сейчас он просто обнимет меня, скажет, что он сожалеет, что ему так же больно, как и мне, то все изменится. Между нами что-то изменится…

Агостон не убрал руку.

Но и не ответил.

«Давай! Прояви женское коварство! Заставь его поверить в то, что он тебе небезразличен!», — нашептывал дьявол, сидящий на левом плече.

«Как⁈» — опомнилась я, вспоминая, что передо мной тот, чью жизнь я хотела разрушить.

«Так же, как он разрушил твою иллюзию! Ты же была уверена, что твой муж рядом!» — пронеслось в голове. — «Значит, нужно разрушить иллюзию! Но для начала ее надо создать!».

Создать иллюзию? Иллюзию чего? Того, что мы помирились?

«Да, дай ему надежду!», — прошептал коварный голос. А я вспомнила Анталя, чувствуя, как сердце рвется на части.

— Ты прав, — произнесла я наконец. — Призраков не существует… И если призраков не существует, то… Мне нужно как-то начинать новую жизнь? А у меня не получается… Пока что… Быть может, ты мне сможешь помочь?

Я посмотрела в серые глаза.

И сейчас, как ни странно, словно прозвучали почти искренне.

— Я бы хотела настоящий брак, — прошептала я. — Я понимаю, что ничего уже не вернуть… И…

— Ты сейчас серьезно? — произнес Агостон.

— Да, — прошептала я, понимая, что в мыслях я все еще с мужем. Сейчас мне казалось, что это он сидит рядом со мной. И я не могла отделаться от этого чувства. Я бы все отдала, чтобы это было так! Все на свете…

Я почувствовала, как меня мягко прижали к себе, словно стараясь согреть. Я положила голову на его грудь, пытаясь представить, что это Анталь. Я и правда настолько вымоталась своим горем, оно настолько иссушило меня, что я готова была отдать все лишь бы…

Я оторвала голову от его груди, устав слушать, как бьется его сердце. Нет, сердце не лжет. Оно никогда не лжет…

«Давай! Поцелуй!», — подсказывало мне что-то, а я собиралась с духом.

— Мне пора, — послышался голос Агостона. — И вы не засиживайтесь.

Он просто встал и ушёл.

Я осталась сидеть, продолжая наигрывать мелодию, которая теперь звучала как крик в пустоте.

Как иголка в сердце.

Как заноза в душе.

Я сидела, играла, училась до самого рассвета, пока первые лучи солнца не коснулись моих глаз.

Я встала из-за рояля, чувствуя, как мои пальцы всё ещё помнят его гладкую поверхность.

Медленно закрыла крышку, словно стараясь скрыть свои мысли.

Бархатная ткань легла на клавиши, и я услышала тихий, почти музыкальный шорох. Этот жест придал мне уверенности, но не избавил от тревоги, которая гнездилась где-то внутри.

Направилась к двери, но у самого порога обернулась. Сердце колотилось, как будто пыталось вырваться из груди. Я стояла в полумраке комнаты, освещённой лишь слабым светом из окна, и смотрела на рояль. Мне казалось, что я слышу его шёпот, его зов.

Словно что-то невидимое, но могущественное, тянуло меня обратно.

Я хотела понять: а вдруг… призрак всё-таки есть?

Эта мысль была как тонкая ниточка, за которую я боялась ухватиться, но в то же время не могла отпустить.

Сердце очень хотело в это верить, но разум сопротивлялся.

Вернулась в свою комнату, чувствуя, как усталость наваливается на плечи.

Но это была не та усталость, которую приносит сон.

Это была усталость от чувств, от мыслей, от бесконечных вопросов, на которые я