Мне тебя навязали - Лариса Петровичева

Адемин с прежней твердостью. Земля качнулась под ногами, Динграсс усадила ее на скамью, и Сфорца бросил в сторону принцессы очень цепкий, пронизывающий взгляд.

Не только врач в нем определял, кому еще нужна помощь. Послушный слуга своего господина пытался понять, что происходит.

Адемин слабо улыбнулась, махнула рукой: все в порядке, не беспокойтесь обо мне. Динграсс выхватила нюхательную соль из сумочки, мир окутало резкой вонью, и принцесса погрузилась в бесконечно белое, безжалостное.

На мгновение Адемин показалось, что она тонет в облаке. Потом очертания мира начали сгущаться, и она поняла, что находится в ярко освещенной белой комнате без окон и дверей. Стены были мягкими, как в доме для умалишенных – однажды она с сестрами и фрейлинами была в таком, принесла подарки для больных на новый год.

“Рейвенар тут, – подумала Адемин. – Я все вижу его глазами”.

Ее вдруг кольнуло жалостью, как к любому живому существу, которое страдало и не в силах было избавиться от страданий. Человек, который издевался над ней и мучил ее, сейчас был совершенно беспомощен. Рейвенар лежал на полу, свернувшись и закрывая голову, но свет все равно проникал к нему, выжигая глаза. Кругом было много крови – она пятнала идеальную белизну.

Рейвенар мучился – и Адемин бы радоваться его мучениям. Но она не могла. Жалость ушла, осталось лишь легкое чувство, отдаленно похожее на печаль.

“Меня не радует чужая боль, – подумала она. – Я не умею упиваться чужим отчаянием”.

А вслух сказала:

– Ты получил по заслугам. Так тебе и надо.

Рейвенар шевельнулся на полу. Выпрямился, убрал руки от лица и тотчас же зажмурился – свет разъедал глаза.

– Я получил это за то, что сжег руку, которая тебя ударила, – едва слышно проговорил он. По щекам и лбу ползли черно-красные пятна ожогов, и Адемин напомнила себе: я ведь не здесь. Я сижу там на скамье рядом с Динграсс.

Ей очень хотелось в это поверить.

– Сожги себя, – предложила она. – Накажи себя за то, что сделал со мной.

Боль сейчас вгрызалась в каждую клетку Рейвенара, но он все-таки нашел в себе силы, чтобы усмехнуться.

– Мы оба сейчас могли бы помочь моему брату, – печально произнес он. – Спасти Эрика. Тебе надо было только расслабиться и освободить мое заклинание.

Адемин усмехнулась в ответ. Рейвенар, терзаемый в своей тюрьме, видел лишь одно: страдающего брата, которому нужна была помощь. И не понимал, чем все это может кончиться.

– Хочешь показать отцу нашу связь? – спросила она. – Сделать нас обоих его рабами?

Рейвенар с негромким смехом вытянулся на полу, словно сейчас во всей полноте осознал, насколько права его жена.

– Убирайся, – приказал он, скрестив руки на груди. – Убирайся отсюда.

И Адемин выбросило из камеры на скамью в парке. Открыв глаза, она увидела, что слуги уже унесли бедного Эрика, а Сфорца теперь хлопочет рядом с ней, пристально заглядывая в лицо.

– Ваше высочество? Слышите меня?

– Слышу, – откликнулась Адемин. – Мне… мне трудно дышать.

Сфорца кивнул и принялся копаться в своем саквояже.

 

***

– Вы понимаете, дорогая невестка, что не должны мне лгать?

Морган лично пришел в покои сына – Адемин, которая лежала на кровати, слушая, как Динграсс читает о приключениях Лунного рыцаря, тотчас же встала и склонилась в поклоне. Король покосился в сторону фрейлины, и Динграсс убежала прочь.

– Разумеется, ваше величество. Ложь это смертный грех.

– Тогда, – король с усталым видом опустился в кресло и вытянул ноги, – расскажите мне обо всем, что произошло с вами и Софи.

Адемин кивнула.

– Вчера мы с Динграсс гуляли в парке. Их высочества Софи, Лемма, Белла и Джейн начали оскорблять меня… и я тоже не промолчала.

Морган усмехнулся краем рта. Наверно, все эти змеиные развлечения его невероятно забавляли. Сейчас он не выглядел могущественным и властным государем, победителем ее родины – Адемин вдруг подумалось, что Морган очень устал.

Да уж. Пытал собственного сына, притомился.

– Мы обменялись любезностями, – продолжала Адемин. – А потом ее высочество Софи хотела бросить в меня боевое заклинание. И надо мной вспыхнуло облако Харамин.

Морган едва заметно кивнул.

– Вы умеете работать с боевыми чарами?

– Нет, ваше величество. У меня очень слабая личная магия, я умею только мелкие бытовые вещи. Зажечь свечу, например. Облако Харамин было заклинанием моего мужа.

Еще один кивок. У короля теперь был такой же оценивающий взгляд, как у Сфорца. Адемин убрала руки за спину – как же вспотели ладони, как же тяжело стоять вот так, словно провинившаяся ученица перед директором школы.

– Как вы думаете, Адемин, почему оно появилось?

Адемин пожала плечами.

– Не знаю, ваше величество. Могу только догадываться. Возможно, его высочество Рейвенар установил какую-то защиту для меня. Или это из-за того, что наши с ним энергетические потоки объединились.

Морган улыбнулся, но в улыбке не было тепла. Адемин ощутила, как сжался живот, словно на него легла невидимая рука.

– А сегодня? Вы упали в обморок, верно?

– Да, ваше величество. Я очень испугалась за его высочество Эрика, – призналась Адемин и, понизив голос, добавила: – А еще корсет.

Морган вопросительно поднял бровь.

– Корсет?

– Да, ваше величество. Здесь их шнуруют намного туже, чем в Бергаране. Иногда мне не хватает воздуха.

Невидимая рука вжалась в тело, словно хотела проникнуть под кожу и перебирать внутренности. Аделин окаменела, повторяя про себя: “Не смей, не смей, не смей” – словно в самом деле что-то могла запретить королю.

Но она не позволила Рейвенару спасать брата ее руками и душой. И смела надеяться, что и сейчас у нее получится.

– Откуда у вас это пятнышко на скуле? – поинтересовался Морган. Адемин машинально дотронулась до ожога – он проступил, когда они с Динграсс вернулись во