Победоносец - Anne Dar

Полели и Отрады, принявших благоразумное решение не покидать избы, я вышел на улицу: конечно же, не ради того, чтобы стать свидетелем смертной казни – мне необходимо было встретиться с Вандой. Неприятность заключалась в том, что дом Вяземских был очень близок к центру города, так что тесноты толпы мне было не избежать, как и частичного наблюдения жуткого события.

Когда я приблизился к центру вплотную, до моего слуха донеслись громогласные слова Вацлава Вяземского, с возвышающегося над площадью деревянного помоста торжественно объявляющего приказ князя о смертной казни для чужеземцев: “…За науки и учения против религии, против новой веры, а значит, против нововеров!..”. Прежде чем я успел понять, что казнь состоится уже здесь и сейчас, в толпе с разных сторон раздались громкие женские возгласы, и в этот же момент моей кожи коснулась первая капля дождя… Взойдя на каменные ступени узкого переулка, ведущего к текстильным лавкам, я издалека увидел свершившееся: тела пятерых мужчин в странных белоснежных халатах и с заткнутыми кляпами ртами болтались на виселице уже мёртвыми. В толпе всё чётче звучали женские возгласы, мужчины стали гудеть, дружина выставила вперёд штыки. Недоброе волнение толпы вдруг стало настолько ощутимым, что, кажется, в этот момент меня впервые и посетило ощущение предрешённого конца…

В этот момент на моё плечо совершенно неожиданно опустилась тяжёлая рука. Резко обернувшись, я увидел Громобоя.

– Их и вправду казнили, – сквозь зубы, с не присущей мне злобой, процедил в лицо друга я.

– Пятерых. Остальных учёных мужей изгнали за стену, видел собственными глазами. Ну что, спаситель Замка и единственного княжеского наследника, наградили тебя почестями? – это был риторический вопрос, так что я не ответил. – Плевать на город и горожан, а вот не спас бы княжича – голова бы с плеч полетела. То-то и делай выводы… – Громобой был как никогда хмур. – Скажи, Отрада у вас?

– У нас. С Полелей отсиживается в избе, – я осознанно не упомянул о Ратиборе.

– Хорошо… Я видел Ванду. Она сейчас у себя дома, вроде как одна, отец-то её вон, павлином выхаживает перед князем.

Я снова бросил взгляд в сторону виселицы и увидел их: Земский и Вяземский – два бича одного народа. Нас больше, их всего двое да горстка подданной дружины – затоптать их проще простого, но нет… Нет, народ в массе своей слишком труслив и глуп. Потому и будет страдать своей массой – за свою глупость, за свою трусость, за свою сломленную волю. Быть может, народы не получают, а заслуживают своих правителей?

***

Задний двор дома Вяземских был усажен кустами можжевельника, так что прятаться в нём было проще простого, тем более зная, какие из досок в высоком заборе можно ловко отодвинуть, ведь именно ты и выдрал гвозди из нужных досок в нужных тебе местах.

В этот раз мне повезло – не пришлось стучать камнями в окно: Ванда сидела на старой лавке, установленной ровно под окном её спальни, и сосредоточенно занималась пряжей – знала, что я снова вернусь, так что наверняка ждала меня. Тучи ещё не лопнули, но дождь обещал вот-вот начаться, так что я не стал наслаждаться тем, что она меня не замечает, и сразу же подал ей знак. Оторвав взгляд от пряжи, красавица, увидев меня среди кустов, мгновенно встала и, поправив спадающую с её плеч расшитую бурыми цветами шаль, уверенно зашагала в моём направлении. Стоило ей оказаться в тени между кустами и забором, всего в двух шагах от меня, как я уже хотел крепко обнять её, но она вдруг выставила свои руки вперёд, таким образом явно отвергая мои объятия.

– Пришёл всё-таки, – стоило ей заговорить, как я сразу же заподозрил неладное. Голос стальной, руки скрещены на груди, взгляд строгий и даже холодный.

– Конечно пришёл, – непонимающе начал издалека я.

– А должен был прийти вчера.

– Ты ведь слышала о том, что происходит? Конец света, о котором предупреждали нововерские прорицатели. Мне пришлось остаться у ворот на стене, чтобы отбивать нашествие…

– Да, я уже всё знаю. Теперь тебя всерьёз Победоносцем кличут, ведь ты выбрал спасти целый город, а не сбежать со мной.

– Ты не понимаешь? Нам повезло, что мы вчера не оказались за стеной, что вовремя остановились…

– Повезло, вот значит как? – в её голосе вдруг отчётливо прозвучала неожиданная и безусловно глубокая обида.

– Видимо, я чего-то не понимаю… – наконец осознав, признался я.

– И это весьма прискорбно.

– Объясни же.

– Ты не сдержал своё слово, Добронрав! Я ждала тебя на этом самом месте ночью, дрожа от страха и холода! Пусть хоть весь Замок пал бы, а ты должен был прийти ко мне в установленное время, ведь мы договорились!

– Ванда… Ведь это было выше моих возможностей…

– Ты не представляешь, как мне было страшно! Как пришлось крадучись, в слезах возвращаться домой, страшась того, что отец прибьёт меня! Если бы Отрада не прикрыла меня – я бы пропала! Сестра меня не бросила, а ты – бросил!

– Я ведь объяснил тебе, что́ и́менно произошло, что́ помешало мне прийти к тебе в установленный час, да и ты сама уже наверняка прекрасно знаешь о развернувшемся ужасе за стенами Замка. Да ведь если бы мы с тобой вчера бежали и даже если бы в итоге чудом остались в живых при таком побеге, тогда погибли бы все остальные: наши семьи, наши друзья, сотни наших знакомых и тысячи незнакомых…

– Да пусть бы рухнул весь этот треклятый Замок с их неверными мужами, что предают своих жён и тиранят свои семьи, казнят безвинных людей и не могут защитить своих женщин! – это была ментальная пощёчина – намного более болезненная, чем физическая. Перед моими глазами сразу же ожил образ давно минувшего дня из детства, в котором я при Ванде говорил о том, что моей избранницей я вижу ту, которую я смогу одарить своей защитой. – Ведь я поверила тебе, Добронрав! Впервые доверилась твоему слову, а ты попрал моё доверие – ты не пришёл! Ты понимаешь, что это значит?! Это значит, что и я, и ты навсегда теперь в этом капкане!

– Бежать некуда: снаружи Блуждающие… – мой голос звучал из глубины моего нутра, как будто эхом, не принадлежащим мне, по крайней мере, я его – себя в нём – слышал впервые.

– Раз ты утверждаешь, что не можешь защитить меня от Блуждающих, значит, бежать нам действительно некуда! Смиримся же!

– Ванда… – я попытался взять её за руку, но она резко, с обжигающим холодом отдёрнула её.