Ее бешеные звери - Э. П. Бали

возмущенно взвизгивает, а Ракель фыркает, но в этом звуке слышится облегчение.

— З-значит, ты п-помнишь, как г-говорить?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на своего друга волка, оценивая ее своими человеческими глазами. Серебристый пирсинг в губах, бровях и перегородке носа поблескивает в тусклом свете, а темно-каштановые волосы отросли и подстрижены в новом стиле пикси, который мне очень нравится. Я пытаюсь вспомнить, как двигать человеческим лицо, дергаю губами, и они, немного неохотно, складываются в улыбку.

Забавно, что оскал зубов в облике зверя — явная угроза, а в облике человека — признак доброжелательности.

— А вот и она, — одобрительно говорит Минни. — Ты можешь стоять?

Со страдальческим стоном я поднимаюсь на ноги, используя Минни в качестве опоры.

— Словно я могла забыть, как разговаривать, когда вы целыми днями бухтели мне под ухо, — тихо говорю я, дотрагиваясь до горла и хмурясь. — Правда больно немного.

И зубы все в шерсти. Отвратительно.

— Мы достанем тебе немного меда, — говорит Минни. — Честно говоря, ты заставила нас поволноваться.

Это сделала она. Она, истекающая кровью под натиском невидимого врага, помогла мне вырваться из оков. Моя анима оттеснила меня в сторону и удерживала глубоко в моем собственном теле. Примерно так же, как я сдерживала ее долгое время. Я могла справиться с этими царапающими клыками, обжигающими мое тело, но Минни? Или кто-то из них? Никогда. Этого было достаточно, чтобы моя анима смягчилась, отступив в сторону, а я рванулась вверх, с ревом ярости обрушивая свою силу на школу, пока эти скребущие клыки не исчезли совсем. Исцеление Минни произошло само по себе. Эти следы от клыков, оскверняющие ее тело, были чем-то таким, на что я не могла смотреть. Или стерпеть ее несчастный вид.

Нимпины наконец-то успокоились. Бедняжки почувствовали психическую атаку, но не знали, как помочь. Генри устраивается поудобнее у меня на плече, издавая милые, успокаивающие попискивания, и тут я замечаю Юджина у моей ноги, который озабоченно кудахчет. Мой разум немного затуманен, как будто я бреду сквозь вязкую грязь. Но адреналин, вызванный ужасом, а затем встречей с Лайлом, помогает мне выбраться из этого состояния. Мой желудок скручивается от голода, сообщая мне, что я действительно не очень хорошо питалась последние несколько недель.

— Еда, — бормочу я. — И побольше.

— И о-одежду, — Ракель протягивает мне запасную куртку и спортивные штаны, слегка сморщив нос, подходя поближе.

Клянусь Дикой Богиней, если Ракель, выросшая в дикой коммуне, морщит нос при виде меня, значит я воняю как сам ад. Я тихо ругаюсь, пока они обе помогают мне натянуть одежду и ведут к дрейфующей на легких волнах лодке.

Одежда странно ощущается на теле без шерсти. Мне хочется сорвать ее, пока я неуклюже ковыляю к воде. От прикосновения воздуха к коже мне кажется, что я теряю одно из своих чувств. Две человеческие ноги не так устойчивы, как четыре, и я чувствую себя новорожденным жеребенком на льду, который может упасть в любую секунду. Из-за этого я слегка сутулюсь и понимаю, что мой шаг больше напоминает поступь рыси.

На ум приходит Дикарь и то, как он расхаживает по академии, словно зверь на двух ногах. Я думала, что мужчины используют эту походку, чтобы показать свое превосходство, но на самом деле это получается у них непроизвольно. Судя по взглядам Минни и Ракель, они боятся, что я упаду в обморок в любую секунду, и, по правде говоря, у меня кружится голова… и я в шоке.

Впервые взглянув на это место человеческими глазами и с высоты своего роста, мне кажется, что я наконец просыпаюсь ото сна.

Когда я спросила дракона Ксандера, может ли он открыть для меня тайник, очень похожий на потайной этаж моих суженых в общежитии анимусов, его губы изогнулись в ухмылке, и он сказал:

— Конечно, моя Регина, — но когда он открыл проход, мне уже нужно было отправляться на суд, поэтому я не смогла спуститься сюда и проверить все как следует.

Это немногим больше, чем мрачная, пыльная, сырая пещера, но мои великолепные анимы превратили ее в девичью страну чудес.

Проявив некоторую решительность, им удалось притащить сюда матрас и тонны подушек, соорудив что-то вроде крепости-полумесяца вокруг гнезда, которое я инстинктивно создала. Кто-то, вероятно, Коннор, спустил сюда мини-холодильник, а в корзине полно чипсов, шоколадок и кексов. Здесь даже есть пара фиолетовых кресел, маленький круглый столик, и я уверена, что это Минни развесила разноцветные гирлянды по всему периметру пещеры.

Грудь наполняет тепло, золотое и свежее. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Минни, и прижимаюсь к ней головой, шепча ее имя.

И тут я чувствую запах, от которого резко поднимаю голову.

Минни плачет. Она вытирает щеки рукавом, пытаясь скрыть слезы, но у нее плохо получается из-за громко шмыгающего носа.

— Я очень волновалась, Лия, — шепчет она.

— О, Мин, — говорю я своим хриплым голосом. — Мне так жаль. Все пошло по одному месту.

— Я-я так н-не считаю, — твердо говорит Ракель. — Ты, блядь, жива, Лия.

— И сорвала их планы по разведению, — добавляет Минни.

Я благодарно улыбаюсь им.

— Верно, — продолжает Минни, удерживая лодку ровно, пока Ракель помогает мне забраться в нее. — Наш план сработал, нимпины отлично справились, и теперь… мы во всем разберемся.

Мы забираемся в лодку, Юджин и его новые защитные очки запрыгивают за нами. Меня мягко убаюкивает легкое покачивание, пока лодка плывет по каналу. Я так устала, что чувствую приближение обморока. Но я не могу позволить себе потерять сознание. Я никогда не смогу себе этого позволить. Не с дистанционными психическими атаками, надвигающимися на нас со всех сторон. Генри осторожно тычет в меня клювом, как будто знает, что по краям зрения у меня все плывет. Я снимаю нимпина со своей шеи, чтобы посмотреть на него.

Он медленно моргает на меня своими влажными черными глазами, словно говоря: все будет хорошо.

Мое зрение затуманивается, но теперь уже от слез.

Надеюсь, мои глаза передают, что он значит для меня.

Ты спас мне жизнь, Ген. Ты и другие нимпины вывели из строя самых сильных зверей в стране и вытащили меня оттуда.

Генри просто нежно прижимается носом к моей ладони, и все, что я могу сделать, это прижать его к груди и молча поблагодарить. Другие нимпины тоже были со мной все это время, с моими друзьями. Не знаю, что я сделала, чтобы заслужить таких друзей, но я очень благодарна. И я понятия не имею, как отплатить им за это.

Царап. Царап. Царап.

Эти клыки поджидают по краям всего сущего.