Щит Спэрроу - Девни Перри

Если они смогли это сделать, то и я смогу.

Расправив плечи, я обмакнула перо в свою кровь и прижала его к бумаге, моя рука была тверже, чем следовало, когда я писала свое имя.

Одесса Кросс

Одиннадцать букв. И моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Я отдала перо Завьеру, не в силах встретиться с ним взглядом, когда он взял его у меня из рук.

Он достал из кармана пузырек со своей кровью и так крепко сжал его в кулаке, что я испугалась, как бы стекло не треснуло. Это был тот же самый кулак, обернутый тканью, как и мой.

После этого у нас останутся одинаковые шрамы.

Без промедления он обмакнул перо и легким движением руки написал свое имя.

Воздух вырвался из моих легких, волна головокружения заставила меня пошатнуться.

Верховный жрец взял перо и спрятал его в тот же карман своей рясы. Затем он закрыл свои жуткие глаза и положил обе руки на указ. Магия вспыхнула невидимыми искрами, бомбардируя меня со всех сторон, прожигая мое платье, впитываясь в кожу.

Я закрыла глаза и стиснула зубы, чтобы не закричать, от захлестнувшей волны боли, пока она не утихла.

— Свершилось.

Мои глаза распахнулись от заявления брата Дайма.

Верховный жрец уже сворачивал указ, пряча его в черный кожаный чехол. Не говоря больше ни слова, они с братом Даймом спустились с алтаря и покинули святилище.

И это все? Мы закончили? Все закончилось, и я вышла замуж?

Не было никаких фанфар. Никакой церемонии. Никакого поцелуя.

Завьер снова уставился в стену, стиснув зубы, как будто десятиминутная свадьба была слишком долгой.

Мой муж.

Я была его женой.

А он не мог смотреть на меня.

Мои конечности онемели. По коже пробежал холодок.

— Мы отпразднуем ваш брак пиршеством. — Отец протянул руку к дверям святилища, жестом приглашая нас идти первыми.

Обычно он покидал комнату последним, за исключением своей охраны, чтобы никто не смог нанести ему удар в спину.

Завьер оторвал взгляд от стены и перевел его на отца. Быстро покачав головой, он отказался от угощения.

Я не против. У меня скрутило желудок, и я не могла есть. Хотя идея вина, большого количества вина, показалась мне не такой уж плохой.

Завьер уставился на меня сверху вниз, придвигаясь ближе. Мое сердце забилось где-то в горле, когда он взял меня за подбородок указательным и большим пальцами, приподнимая его.

В его зеленых глазах промелькнуло какое-то выражение. Наконец-то он проявил какие-то эмоции. Жаль, что я не смогла определить, какие именно. Грусть, может быть? Жалость? И то, и другое?

Он провел губами по моей щеке. Затем он ушел, опустив руку и оглянувшись через плечо на Стража. Как и в тронном зале, двое мужчин вели безмолвный разговор. Затем Завьер коротко кивнул и сошел с алтаря.

Его рейнджеры последовали за ним, направляясь к дверям.

Должна ли я была пойти с ними? Теперь, когда все закончилось, кому я принадлежу? К куэнтинам? Или к туранцам?

Руки отца сжались в кулаки. Его ноздри раздулись, когда Завьер скрылся из виду.

Мой отец был могущественным королем и не привык, чтобы им пренебрегали. С тех пор как Завьер появился на свет, он отказывал отцу на каждом шаге.

Я не завидовала человеку, которому предстояло испытать на себе его ужасное настроение. Я очень, очень надеялась, что это буду не я.

Шагнув вперед, я уже собиралась последовать за туранцами из святилища — определенно не для того, чтобы последовать за Завьером в его крыло. Нет, мой план состоял в том, чтобы снять это платье и улизнуть из замка. Но прежде чем я успела спуститься с алтаря, тихий смешок заставил меня остановиться.

Этот чертов смех становился слишком знакомым.

Я резко обернулась.

— Да?

Страж остался стоять у стола, скрестив руки на широкой груди, с фирменной ухмылкой на губах.

— Не терпится проводить Завьера до его комнаты, моя королева?

Вздох Марго наполнил святилище, когда мои щеки вспыхнули.

Теперь настала моя очередь сжать руки в кулаки. Стиснуть зубы так сильно, что заболели челюсти.

Яд был слишком хорош для Стража. Слишком прост. Я собиралась убить этого человека собственными руками. Может быть, нож перережет горло, пока он спит. Или стрела пронзит его сердце, когда он будет наслаждаться полуденной трапезой.

Какую бы ярость он ни увидел в моих глазах, его высокомерная ухмылка стала только шире.

Он встал из-за стола, не удостоив моего отца даже взглядом, когда проходил мимо меня к лестнице.

— Наслаждай своей последней ночью в Куэнтисе, Воробушек. Мы отплываем на рассвете.

Восемь

Я зевнула, стоя на причале и глядя на солнце, поднимающееся над горизонтом. Марго была бы в ужасе, что я не прикрыла рот, но ее здесь не было.

Здесь никого не было, кроме стражников, которые ехали за моей каретой этим утром.

Я впервые оказалась в доках на рассвете, до того, как магазины и торговцы начали работать. Мужчины и женщины суетились, устанавливая свои запасы и готовясь к предстоящему дню. Запахи рыбы и рассола были не такими сильными, как к полудню. Проходы были пусты и просторнее, чем я предполагала, так как в них не было толпы людей.

— Простите, ваше высочество. — Мимо прошел долговязый стюард с вьющимися светлыми волосами, неся один из трех моих одинаковых сундуков, предназначенных для одного из трех одинаковых туранских кораблей.

Завьер и его воины еще не прибыли, но команды кораблей были заняты подготовкой к отплытию, загружая ящики с припасами в доках.

Нервы бурлили у меня в животе, как волны, бьющиеся о причалы. По крайней мере, я думала, что это нервы. Возможно, я просто проголодалась.

Мой свадебный пир отменили, не то чтобы я расстроилась из-за того, что пропустила официальный ужин. Но любой ужин был бы приятен.

Вместо этого отец отвел меня в свой личный кабинет на уроки шпионажа, и о еде я совершенно забыла. Как и о сне.

Он продержал меня в своем кабинете всю ночь, обучая картам и информации, которую он собрал о Туре. Он все продолжал и продолжал излагать свои теории о местонахождении Аллесарии, пока час назад за мной не пришла Марго, чтобы переодеть меня из свадебного платья в платье, подходящее для путешествия.

Отец ушел готовить завтрак.

Когда я попросила булочку, или пирожное, или горсть крекеров, Марго сказала, что я могу поесть на корабле. Должно быть, таким