Жертвы обряда - Маргарита Боулес

можно? – он поцеловал ресницы. – Пожалей глаза и меня. Душа кровью обливается, распадается на части из-за тебя, – Аиррэль вновь требовательно поцеловал меня, а затем перелетел подальше в лес.

Выяснилось, что до этого момента я не имела никакого понятия о поцелуях. Сейчас мой мужчина не церемонился, прижал меня к дереву, приподнимая за ягодицы, и ворвался по-хозяйски в мой рот со стоном наслаждения. Мы дышали одним воздухом, соединяясь во влажном безумии, неистовстве тел и желании обладать, привязать к себе.

Я хотела того же, что и он.

Мы сошли с ума, и жить друг без друга не могли. Не знаю, как я могла так долго мучить нас. Он прав. Я не боролась за нас. Больше такой ошибки не допущу. Никогда не усомнюсь. Знаю, что любит меня.

Знаю без слов, и пусть горит все огнем…

Аир поднял мою майку, нырнул головой, обхватывая грудь, целуя, будоража, лаская, всасывая в рот горошины сосков с нетерпением и ликованием, почти с поклонением.

И с каждом вдохом с моих губ срывалось его имя с нотками мольбы.

– Аир! – я обхватила его торс ногами и запустила руки в длинные волосы, желая коснуться тела, поцеловать каждую клеточку и утонуть в аквамариновом сиянии.

Аир отстранился и посмотрел на меня с уточняющим вопросом в глазах, на что я лишь обхватила руками его шею, подалась вперед и поцеловала, а он ловко повалил на землю и усадил себе на живот.

Я распахнула полы небесной мантии Аира, и взору открылось потрясающее тело, созданное божеством порока, не иначе. Наклонилась и облизала ключицу, прикусывая кожу, упиваясь моментом вседозволенности.

Аир же, пользуясь случаем, стащил с меня майку, с восторгом рассматривая мою обнаженную грудь, покрывшуюся мурашками.

– Сегодня мы вряд ли выберемся из лесу, Небесная, – он приподнялся и поймал губами мой сосок, чувственно облизал вершинку, вызывая моментальный отклик.

Длинные пальцы с особенной нежностью пробежались вдоль груди и коснулись шеи, призывая меня наклониться для поцелуя, а руки попытались стащить с меня шорты.

– Подожди, так ты точно порвешь эти тряпки, – задыхаясь, как после марафона, прошептала я. – И домой вернусь голенькая, сверкая пятой точкой.

– Голенькая – восхитительно, но не для всех, – согласился он, позволяя мне расправиться с оставшейся одеждой самостоятельно.

Расставшись с черными велосипедками, я потянулась к Аиру, провела ногтем по прессу и поддела резинку штанов. Оттянула ненужную преграду, занырнула внутрь и обхватила ладонью упругую плоть.

Любимый простонал мое имя.

Мне нравилось все, каждый сантиметр кожи, каждая эмоция, вздох и взгляд.

Его глаза, смотрящие с таким обожанием, с преклонением и любовью.

– Иди ко мне! – он перехватил мои губы, целуя страстно, давая волю вожделению. Вошел в меня резко, со стоном и хрипом.

Нам было мало друг друга.

– Аиррэль! Мой.

– Твой. Только твой.

Мы смяли лесную траву, занимаясь любовью, обезумевшие, полностью одурманенные: отдавались экстазу, стонали, предаваясь взаимным ласкам.

Признавались в любви, руками, губами, телами. Снова и снова. Взмокли и опьянели, словно от вина, но останавливаться не могли и не хотели.

– Моя девочка.

Я лежала у него на груди, довольная и счастливая. Он гладил мою спину, убирая листья и ветки, запутавшиеся в волосах, улыбаясь, поцеловал.

– Твоя.

– Не смей бросать меня. Никогда больше. Обещай.

Он не верил мне, неужели боялся потерять?

– Почему ты сомневаешься в моих чувствах?

– Ты прочитал мои мысли?

Аир кивнул, лицо стало крайне недовольным и обиженным.

– Мне сложно поверить в происходящее и в то, что ты можешь скучать по мне, хотеть быть рядом. Не понимаю, почему ты выбрал меня. У тебя было столько женщин. Разных. А ты выбрал меня… Я обычная. А ты… бессмертный…

– То есть, Скай, ты не считаешь себя достойной? Красивой?

– Я красива по человеческим меркам, но ты недосягаем. Слишком хорош для меня: привлекателен, умен, силен, безупречен. И не знаю, почему я? Лиирта идеально тебе подходит, если честно. Не я. Она прекрасна, словно твои белоснежные розы, а я ромашка. Гусеница, как она выразилась, – я усмехнулась.

С каждым моим словом брови Аира поднимались все выше, а потом резко опустились. Он нахмурился, приподнялся на локтях, посмотрел на меня, прожег во мне дыру аквамариновым взглядом.

– У тебя заниженная самооценка, нет вкуса, глаза слепые и чрезмерно много самобичевания. Но ты поистине прекрасна.

Я затаила дыхание. Даже вообразить не могла, что когда-либо услышу от него такое.

– Да, Скай. Повторюсь: ты прекрасна, моя лесная эльфийская принцесса. И заслуживаешь больше, чем я даю тебе. Не догадывался, что ты такого мнения о нас. Еще раз услышу что-то подобное, накажу. Ты помнишь прием, когда составила демону компанию?

– Конечно.

– Я думал, что не выдержу. Смотрел на твою спину и грезил, слюни пускал. Там половина ангелов и демонов с ума сходили от тебя, шептались, обсуждали. А я злился, волосы рвал, мечтал коснуться, обнять, – Аир мечтательно улыбнулся, облизнул губы, поцеловал мое плечо, провел пальцами вдоль позвоночника, и его взгляд потемнел.

– Но ты не знал, что это я, – я надула губы от ревности к себе самой. – Каким образом ты вычислил меня?

– Не сразу, но интуитивно меня тянуло к тебе словно магнитом. Тело узнало тебя раньше, – объяснил Аир. – Кольца выдали тебя… и сердцебиение.

Я сомкнула наши пальцы в замок, рассматривая украшения.

– Возле стола с напитками заметил, что золотая линия тянет к твоей перчатке, касается.

– Ты безбожно начал флиртовать со мной. Я злилась, думала, ты за каждой юбкой ухлестываешь. Лапал меня… еще как!

Аиррэль расхохотался.

– Только за одной, Небесная, – поцеловал меня снова, сжал ягодицы, погладил поясницу, вернулся к лопаткам. – Ты невероятная. Обворожительная. У меня голову сносит рядом с тобой.

– А куда делся Ихиль?

– Никуда, – Архангел сжал челюсти. – Тренируется, сбивает спесь с очень длинного и болтливого языка.

– Сыграл в строгого папочку?

– Ему пойдет на пользу.

– А куда пропало ожерелье?

Он гневно сверкнул аквамариновым взглядом, словно впервые слышит.

– Надеюсь, что оно не досталось Лиирте.

– Не переживай, я забрал.

– Ты? – улыбнулась, коснулась пальчиком его губ. – Ревновал?

Аиррэль задумчиво помолчал, а потом глубокомысленно заявил:

– Обсудим вот какой момент, иначе ты опять расплачешься, будешь сыпать проклятиями, начнешь подозревать меня во всех смертных грехах и не только в этом.

Я была заинтригована и готовилась слушать.

– Когда вернемся в замок, я должен делать вид, что не замечаю тебя, пока ангелика рядом.

– Конечно.

– И что ты будешь делать? Опять злиться, ревновать, отталкивать меня? Стоны услышишь и плакать побежишь?

Я стиснула губы, моргнула, скривила нос.

– Небесная… до Обряда осталось три дня, потерпи.

– Ладно.

– Я тебе не верю, смертная. Скажи