Злодейка, приручившая Дракона - Аматариэль Джулианна Кортес

«Это была ошибка».

Слова мужчины, брошенные с панической жестокостью, звенели у меня в ушах еще долго после того, как он скрылся. Они должны были ранить, унизить, вернуть меня на место. Но вместо этого они принесли странное, извращенное удовлетворение. Потому что я знала, что он лжет. Он лгал не мне, он лгал самому себе. Дракон, который никогда ничего не боялся, был до смерти напуган. Напуган не мной, а тем, что я заставила его почувствовать. И эта его слабость давала мне силу.

Дни, последовавшие за поцелуем, превратились в изощренную пытку молчанием. Кай исчез. Физически он, конечно, был в форте, но для меня он перестал существовать. Мужчина больше не приносил мне еду. Эту обязанность перепоручили молчаливой служанке. Он не заходил проверить, как заживает моя рана. Я знала, что он получает подробные отчеты от лекаря, но личного контакта избегал так, словно я была носительницей чумы.

Если раньше его присутствие было давящим, то теперь его отсутствие стало удушающим. Воздух в крепости, казалось, был пропитан невысказанными словами, воспоминанием о том яростном, отчаянном поцелуе. Каждый раз, когда я выходила во двор, мне казалось, что я вижу его тень в одном из окон-бойниц, наблюдающую за мной. Каждый раз, когда в коридоре раздавались тяжелые шаги, мое сердце замирало в ожидании, которое так и не оправдывалось.

Но если Кай отгородился от меня ледяной стеной, то остальной мир форта, наоборот, ко мне развернулся. Перемена была разительной. Солдаты, которые раньше смотрели на меня как на пустое место, теперь при виде меня вытягивались в струнку и почтительно кивали. Суровый комендант, встречая меня в коридоре, склонял голову с таким уважением, словно я была по меньшей мере герцогиней. Слуги перестали шептаться за моей спиной; теперь их шепот был полон восхищения и благоговейного страха.

Я больше не была просто очередной наложницей, присланной в столицу. Я была женщиной, которая закрыла своим телом их генерала. В их простом, черно-белом мире, где доблесть и самопожертвование были высшими ценностями, мой поступок вознес меня на недосягаемую высоту. Они не знали о наших сложных отношениях, о моих интригах и страхах. Они видели лишь факт: я спасла их командира, их божество. Мой статус изменился. Не по его приказу, а по праву крови — моей крови, пролитой на камни ущелья.

Эта новая роль была мне непривычна и тяжела. Я не заслуживала их уважения. Я действовала инстинктивно, спасая не генерала, а свой единственный шанс на выживание в этом мире. Но я приняла эту роль, как принимала все остальное — с маской спокойного достоинства на лице.

Наконец, спустя четыре дня этого ледяного молчания, было объявлено, что мы возвращаемся в столицу. Мое плечо все еще болело, но я уже могла надевать платье без посторонней помощи и достаточно твердо держалась на ногах.

Путь назад, в той же самой карете, стал апогеем нашей молчаливой войны. Мы сидели друг напротив друга в тесном, замкнутом пространстве. Каждый толчок на ухабистой дороге отзывался болью в моем плече и заставлял его едва заметно напрягаться. Мужчина смотрел в окно, на проплывающие мимо деревья, но я знала, что он не видит их. Все его существо было сконцентрировано на том, чтобы не смотреть на меня, не говорить со мной, не дышать со мной одним воздухом.

Тишина была такой плотной, что ее можно было потрогать. Она давила, звенела в ушах. Я почти сходила с ума от этого напряжения. Я должна была его прервать.

— Болт был отравлен, не так ли? — спросила я тихо.

Генерал вздрогнул, словно не ожидал, что я осмелюсь заговорить. Он медленно повернул голову и посмотрел на меня. Его взгляд был холодным, отстраненным.

— Да. Яд змеи-альбиноса. Редкий и дорогой. Вызывает быструю лихорадку и паралич сердца.

Мужчина говорил как лектор, зачитывающий факты из учебника.

— Но вы вылечили меня, — это был не вопрос, а утверждение. — Тот отвар, что вы мне давали… и… и ваша энергия…

При упоминании его энергии он напрягся еще сильнее.

— Я сделал то, что было необходимо, чтобы сохранить ценного свидетеля, — отрезал он.

Ценного свидетеля. Не женщину, не спасительницу. Свидетеля. Он снова пытался низвести меня до уровня функции, вещи.

— Убийцы, — продолжила я, игнорируя его укол. — Они были не просто разбойниками. Они знали ваш маршрут. Они ждали нас. Это были люди канцлера?

Мужчина на мгновение замялся. Я видела, как в его глазах промелькнула тень сомнения. Он не хотел впускать меня в свой мир, но мой прямой вопрос требовал ответа. Генерал больше не мог делать вид, что я ничего не понимаю.

— Нет, — наконец произнес он. — Почерк не его. Канцлер предпочитает яд в вине и кинжал в спине в темном переулке. Это было слишком прямолинейно. Слишком… дерзко. Это кто-то другой. Кто-то, кто не боится бросить мне вызов в открытую.

Кай говорил со мной. Не как с наложницей, а как с человеком, способным понять расстановку сил. Он делился информацией, пусть и скудной. Это была уступка. Крошечная трещина в его броне.

— Но зачем им было нападать на вас здесь, вдали от столицы? — размышляла я вслух, больше для себя, чем для него. — В этом не было политического смысла. Ваша смерть здесь выглядела бы как несчастный случай, нападение разбойников. Никто не смог бы обвинить ваших врагов. Это не принесло бы им выгоды… если только…

— Если только их целью была не моя смерть, — закончил он за меня.

Наши взгляды встретились. И в этот момент я впервые ощутила это. Не страх, не похоть, не жалость. Это было странное, волнующее чувство единения умов. Мы думали в одном направлении. Он увидел, что я способна анализировать, а не только чувствовать.

— Они хотели не убить меня, — произнес мужчина медленно, глядя мне прямо в глаза. — Они хотели проверить мою силу. Или… проверить, есть ли у меня слабость.

Он сделал многозначительную паузу, и я поняла, что он имеет в виду меня. Нападение было тестом. И я, бросившись ему наперерез, дала нападавшим ответ. Да, у великого генерала есть слабость. И у этой слабости есть имя.

— Я поняла, — прошептала я.

Остаток пути мы снова ехали в молчании. Но это была уже другая тишина. Не враждебная, а задумчивая. Тишина двух стратегов, которые только что вместе взглянули на карту боя и осознали всю серьезность своего положения.

Когда карета въехала во двор его столичного дворца, нас уже ждали. Домоправительница, слуги, даже Лина и Кассандра вышли на крыльцо. Новость о покушении и моем ранении,